Стимул - [3]

«Браконьеры поработали, — подумал Черешин. — Недаром и шлюпка их располагалась поблизости». Осветив яму фонариком и заметив клочки голубой шерсти, он вроде бы утвердился в этой мысли. Но что-то все-таки мешало принять ее, и чем дальше Виктор размышлял (времени для раздумий было хоть отбавляй), тем больше схватывали его сомнения. Он еще раз внимательно осмотрел стены, опять, закусив губу, глубоко задумался.

Стемнело окончательно. Черешин направил фонарик вверх, включил (тонкий луч уперся в облачное небо), но тут же потушил. Если он ошибается и западня все-таки принадлежит браконьерам… Надо полагать, Шустрик будет рад сравнять счет.

Потом, выдавая чьи-то шаги, зашелестела трава, и опять Виктор не позвал на помощь — по той же причине.

Шаги замерли было нерешительно, тут же зашуршали вновь, и вдруг раздался треск ломающихся веток, испуганное восклицание, и кто-то с шумом куда-то провалился. Заглушенные слоем земли, понеслись гнусные ругательства.

Тогда Черешин облегченно рассмеялся и зажег фонарик. Он больше не сомневался.

Через полчаса, взбираясь по веревке, поданной Ашотом, Виктор задрал голову и сказал:

— Вы поищите, тут по соседству Шустрик отдыхает. Да глядите, сами не попадитесь — кто знает, сколько они ям накопали!

Мерсье был выбит из колеи и не скрывал этого. И набросился на Черешина, едва тот появился в дверях:

— Где вы ходите? Вы что думаете, мне больше нечем заняться, кроме выслушивания ваших сказок?! Что вы тут наговорили Саркисяну? Почему это мы должны немедленно улетать? И где это вас носит целый час?

Ашот, стоявший за креслом коротышки, делал успокаивающие знаки: мол, не спорь, рассказывай.

— Извините за задержку. Душ принимал. В западне было грязновато.

В доказательство Виктор пригладил мокрые волосы. Он только что смочил их под краном: заподозри Мерсье неладное — и все может сорваться.

— Садитесь, — буркнул начальник Службы охраны. — Я вас слушаю.

Виктор сел, неспешно налил себе освежающего из стоявшей на столе бутылки, пригубил. Поставил стакан. Мерсье на глазах багровел от возмущения. «Сейчас он меня прибьет, — промелькнуло в голове у журналиста. — Но надо потянуть время, чтобы Айк успел уйти подальше». Черешин взял стакан, допил и наполнил вновь. «Сейчас он меня прибьет и будет абсолютно прав. Таких нахалов нужно бить просто в порядке профилактики».

Черешин откашлялся.

— Так вот, товарищ Мерсье, я уже говорил Ашоту — надо улетать. Пункт тридцать четвертый Устава космофлота: «При обнаружении разумной жизни немедленно покинуть планету и связаться с Центральным Советом».

— Устав преподают на факультете журналистики? — язвительно поинтересовался Мерсье.

— Не преподают, — признался Виктор. — Но после школы я собирался стать навигатором и два семестра…

— Понятно. Продолжайте.

— Понимаете ли, голубые обезьяны… — Черешин, не моргнув, выдержал яростный взгляд коротышки. — Дело в том, что это они выкопали ямы, куда свалился сначала я, а потом Шустрик и компания. Там на дне полно голубого пуха, а на стенах четкие следы когтей и какого-то орудия, вроде палеолитической копалки. — Предупреждая очередной вопрос, он скромно пояснил: — Я в таких вещах немножко разбираюсь — два курса на археологическом… Ну вот, вывод ясен: ямы копают и орудиями пользуются только разумные существа.

Он замолчал и выжидательно уставился на Мерсье. Тот уже успокоился.

— Я вас понимаю, молодой человек. Гипотеза хороша. Даже изящна. И заманчива, конечно. Но голубые обезьяны не обладают разумом. В монографии Вернера Гроссмана…

— Я ее читал, — с самым невинным видом сказал Черешин. — Когда учился на биофаке. Гроссман, кстати, как раз на примере голубых обезьян и рассуждает о потенциальных возможностях, упущенных природой. Да нет, вы уж меня выслушайте, не перебивайте! По Гроссману, у голубых обезьян имеется все, чтобы стать гуманоидами: мозг, хорошо развитые хватательные конечности, наконец прямохождение. Нет лишь такой «малости», как потребность в разуме. Им не с кем и не с чем бороться — постоянно теплый климат, обилие пищи, отсутствие крупных хищников. Они уже готовы стать разумными, но им это просто ни к чему.

— Вот именно! — с жаром подхватил Мерсье. — Ни к чему! Не с чем и не с кем бороться.

— Было! Было не с кем. Но года два, а то и три назад на Сирене впервые высадились браконьеры. И у обезьян появилась потребность защищаться от опасности. Биологически-то они давно были готовы. Требовался толчок. Браконьеры его и дали.

Черешин послушал, как Мерсье, гнусавя сильнее обычного, отдает по рации приказ о срочной эвакуации, допил свой стакан, встал и побрел к выходу. Он чувствовал себя смертельно уставшим. У дверей обернулся.

— Вашему Шустрику надо благодарность объявить от имени человечества. За создание новой цивилизации.

— И все-таки в ваших рассуждениях есть изъян, — задумчиво сказал Мерсье, когда бот уже подходил к кораблю. В иллюминаторе проплывала Сирена. — Небольшой изъян, но имеется. Планета будет закрыта, заблокирована наглухо. Браконьеры там уже не появятся — это я вам гарантирую. И таким образом, у голубых обезьян пропадет стимул к дальнейшему развитию. Они замрут на уровне копалок и примитивных ловушек.