Стимпанк! - [104]

Некоторые писатели пишут, чтобы убежать от реальности. Другие – чтобы ее понять. Но самые лучшие из них пишут, чтобы овладеть реальностью и изменить ее[19].

Я честно переписал и стал думать, что она означает. Первую часть, про бегство от реальности, я понял – да, это имеет смысл. И насчет того, чтобы понимать мир – тоже имеет. Но вот с третьей частью возникла закавыка. Овладеть реальностью – звучит слишком похоже на маму Стим-Герл. Не знаю, не знаю… Хотя, может, мне просто ума не хватает понять такое.

Потом миссис Хендрикс сказала, что наше следующее задание – продолжить работу над сочинением. Писать дальше. И в первый раз за много дней я действительно стал писать дальше. За следующие полчаса я накропал целую новую главу, в которой Рокет-Бой оставлял в покое принцессу с ее вздымающимися грудями и отправлялся исследовать одну из Сатурновых лун. Там, на берегу замерзшего озера, он обнаружил заброшенную художественную галерею и в ней – одну картину, от которой никак не мог оторвать глаз: странный портрет необычно одетой девушки – довольно неуклюжей и чудной, но в то же время очень красивой. Линялое синее платье, старая, потрескавшаяся кожаная куртка, шнурованные ботинки до колена и очки в черной оправе. И, конечно, летный шлем и окуляры.

«Она сияла в этих пустых, безжизненных залах, подобно сияющей звезде», – написал я.

Слог – дрянь, я знаю. Но именно так я и чувствовал.

В общем, у меня в рассказе Рокет-Бой протянул руку и дотронулся до картины, и сейчас же Стим-Герл ожила и очутилась рядом с ним, освобожденная от власти магического холста. Она отблагодарила своего спасителя поцелуем (на этот раз мне удалось избежать вздымающихся грудей и вообще всей этой байды) и рассказала, как злой маг-художник хитростью уговорил ее позировать для портрета, а в итоге заключил ее в раму и похитил ее отца. Потом они с Рокет-Боем взошли на борт «Серебряной стрелы» и полетели спасать профессора Свифта… но это я уже приберег для третьей главы.

Когда прозвонил звонок, я закрыл тетрадь и двинулся к ее парте, где она сгорбилась над своей, что-то яростно строча.

– Следующая часть, да?

Но она даже глаз не подняла, а только закрыла обложку и убрала блокнот в сумку.

В этот самый миг мимопроходящий Майкл Кармайкл толкнул меня в спину, так что я свалился прямиком на нее, и мы оба – кучей на пол.

Класс заржал, а я почувствовал, как мое лицо заливает краска. Но она уже вставала на ноги поворачивалась к Кармайклу.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Майкл? – спокойно сказала она. – Ты – настоящий житель этого мира.

Класс так же дружно заткнулся. Кармайкл скорчил рожу.

– И что это, к чертовой матери, вообще значит?

– Вот представь себе, скажем, собаку, – так же спокойно продолжала она. – Она милая, пушистая и самый верный на свете друг. Но если ты возьмешь настоящую собаку, из реальной жизни, то окажется, что она кусается, воняет, ссыт на ковер и трахает твой диван. – По классу снова прокатились смешки, но это ее не смутило. – Так вот, Кармайкл, ты вот это и есть. Ты – псина, которая ссыт на ковер.

В полной тишине пасть Кармайкла задвигалась, но наружу не вышло ни звука.

Пока миссис Хендрикс орала на них обоих, я подобрал упавшую на пол тетрадь. Она открылась на последней странице, целиком заполненной одной-единственной детально прорисованной сценой.

– Это что такое? – спросил я, когда мы уже вышли в рекреацию.

Она бросила быстрый взгляд на картинку.

– Это последний гаджет Стим-Герл, – ответила она, не встречаясь со мной глазами.

– Это же пистолет, – медленно сказал я.

В горле у меня как-то совсем пересохло.

Она смотрела в пол и молчала.

– Я думал, Стим-Герл ненавидит огнестрельное оружие и никогда им не пользуется. Это ведь правда пистолет, так?

– Это Пистолет Реальности, – тихо пояснила она.

– И что же такое Пистолет Реальности?

– Он убивает реальность.

И с этими словами она забрала у меня тетрадь и сунула ее в сумку.

Зато после школы она ждала меня у ворот, совсем как в первый раз. Толпа текла со всех сторон; она выглядела очень одиноко. На нее показывали пальцами и смеялись.

Мы пошли вместе – по крайней мере, до первого перекрестка. Она выглядела очень усталой.

– Мне осталось рассказать тебе только одно, – сказала она вдруг.

– Э-э… давай.

– Помнишь, как Стим-Герл и ее отец прошли через портал?

Я кивнул.

– Как и сказала мама, он перенес их прямо на Землю, – тихо сказала она. – Вот только это была не их Земля. Они очутились в другом мире, в другой вселенной. В совершенно неправильной вселенной. Этот мир был… серее, чем их. Печальнее. И правила оказались совсем другие. Гаджеты работали не так. В технологиях больше не было магии. Даже люди там были иные – не такие храбрые, не такие красивые и умные. И они сами тоже изменились…

Голос ее был так печален, что я посмотрел, не плачет ли она. Лицо ее было белее мела.

– А разве они не могли вернуться? – спросил я. – Через портал обратно на Марс?

– Нет, – отрезала она. – Потому что когда они прошли через дверь, она тут же исчезла. Это, видишь ли, была ловушка. Все это с самого начала была ловушка. Мама Стим-Герл все спланировала заранее. Она заманила их через кротовину в эту другую вселенную, где они застряли навсегда и не могли больше помешать ее замыслам. Она просто хотела убрать их с дороги – и из собственной жизни – насовсем.