Стилистика русского языка и культура речи. Лексикология для речевых действий - [50]

не представляет собой точной противоположности, поскольку в значении глагола отнимать есть указание на применение силы при совершении действия, а в семантической структуре глагола давать этот компонент значения отсутствует. Прилагательные бездонный и мелкий различаются не только тем, что обозначают большую и малую глубину, но и степенью обозначаемого признака: бездонный – очень большой глубины, мелкий – небольшой глубины. Ср. можно сказать: очень мелкая река, но нельзя сказать очень бездонная пропасть. Так же различаются пары слов: лютый – лёгкий (мороз); порядок – каша (ср. порядок – беспорядок); победа – крах (ср. победа – поражение); маленький – великий (ср. маленький – большой). Если говорящий использует в речи неточные антонимы, то он, как правило, стремится уравнять их семантический вес за счёт добавления новых слов с соответствующим интенсификатором значения: Все наши дамы были без ума от нового гостя. Они резко разделились на две стороны, – в одной обожали его, а в другой ненавидели до кровомщения; но без ума были и те и другие (Ф.М. Достоевский). Симметричность противопоставления обожать ('сильно любить') – ненавидеть в данном контексте достигается за счёт сложения смыслов: 'сильно ненавидеть' = 'ненавидеть + до кровомщения'. Квазиантонимами являются и стилистически разноплановые противопоставления: жениться – разжениться (прост.), дух – плоть (устар.) и др. Данные пары отражают редко воспроизводимую противоположность. Однако неточные контекстуальные антонимы в метафорических значениях могут регулярно воспроизводиться в речи в составе устойчивых сочетаний как эталоны определённых качеств, напр., полынь – мёд (ср. горечь – сладость), снег – сажа (ср. белый – чёрный, чистый – грязный): Речи, что мёд, а дела, что полынь (пословица); Речи, что снег, а дела, что сажа (пословица).

Осознание противоположности в языке всегда опиралось на определённую точку отсчёта – норму. Ещё Аристотель говорил, что добродетель – это золотая середина между двумя крайностями, напр., существует противопоставление из двух членов: безрассудство – трусость, а между ними, посередине, но ближе к безрассудству – мужество, храбрость. Человеческая коммуникация устроена таким образом, что сообщения фокусируются в основном на отклонениях от нормы и стереотипов жизни. Этим и объясняется отчасти широкая употребительность антонимов в речи. Ядро антонимии выделяют по параметру 'больше нормы – меньше нормы' (Ю.Д. Апресян).

При широком понимании в пределах антонимии рассматриваются также корреляты по признаку пола: мужчина – женщина; родственных отношений: муж – жена, брат – сестра; эмоциональной сферы: гордость – скромность и др.

Рассмотрение антонимов с позиций говорящего побуждает расширить рамки антонимии и включить в неё не только однословные антонимы, относящиеся к одной части речи, но и такие противопоставления, как на север – в южном направлении, входить – быть на выходе и др. В реальной речи в семантическое противопоставление могут вовлекаться и слова, антонимами не являющиеся, но имеющие противоположные признаки, которые относятся к коннотативной периферии семантики слов: рыба – мясо, конь – лань, ангел – дьявол, зять – тёща и т. п. Семантический контраст в антонимии может смещаться в зависимости от контекста: Сумеешь ли ты превозмочь всё то ложное и недоброе, что уготовано тебе во многих житейских испытаниях, где трудно различимы даже противоположности – любовь и измена, страсть и равнодушие, искренность и фальшь, благо и порабощение… (В. Распутин).

В политической коммуникации выделяют так называемые прагматические антонимы, которые образуют пару с подвижной структурой, т. е. противопоставление допускает возможность разного лексического наполнения в соответствии с меняющейся политической ситуацией. Ср.: демократы – патриоты, демократы – коммунисты, народ – правительство и т. п.

В результате экспериментальных исследований выявляется индивидуальное осознание антонимии. Поэтому нужно различать антонимы как явление системы языка и антонимы контекстуальные, возникающие в индивидуальной речи или в определённом языковом коллективе.

Существует некоторая зависимость между тем, какие именно явления воспринимаются как диаметрально противоположные, и профессиональными, возрастными, этнографическими особенностями данного языкового коллектива. Исследователи (И. Грицкат, Л.А. Новиков) заметили, что у детей в возрасте 3–4 лет своеобразную противоположность образуют слова дядя и тётя, рука и нога; по отношению к словам целый, весь стеклорез будет считать противоположным слово разбитый, портной – распоротый или разорванный, другие мастера – сломанный, раздробленный, разбитый, а художник, фотограф и архитектор – фрагментарный. Существуют и авторские, контекстуальные антонимы: Они сошлись: Волна и камень, стихи и проза, лёд и пламень не столь различны меж собой (А.С. Пушкин).

Семантические классы антонимов

Применительно к языковой антонимии говорят о разных видах противоположности[47], на основе которых выделяются следующие семантические классы антонимов, выделение которых помогает разграничить функции антонимов при говорении.