Стиль предательства - [5]

— Может ему следует работать на другую страну.

— О, его страна вполне годится для продажи, но у него плохая репутация. Продавцы и покупатели не особенно ему доверяют — думаю, все дело в стиле. Кончится тем, что он продаст какую-нибудь колонию за пригоршню бобов и рыбную котлету.

— Тебе не нравится он — или его ремесло? — спросил Саймон. — В конце концов, оно не так уж отличается от твоего: человек продает то, что ему на самом деле не принадлежит, но в результате сделки, все же, кое-что имеет, если обе стороны держат язык за зубами.

— Ты не любишь женщин, — спокойно сказала девушка, будто просто констатируя факт, а не бросая вызов. — Но все в мире временно — не только девственность и доверие. Зачем жадничать? «Обладание» богатством столь же иллюзорно, как «обладание» честью или женщиной, а доставляет намного меньше удовольствия. Лучше тратить, чем копить.

— Но ведь есть и иной подход, — возразил Саймон, зажигая дурманящую палочку. Он был невольно заинтригован. Гедонизм являлся самой распространенной философией в цивилизованной галактике, но было пикантно слышать, как гулящая девица щеголяет избитыми клише с такой серьезностью. — Иначе мы не смогли бы отличить добро от зла, и плевали бы на все.

— Ты любишь мальчиков?

— Нет, это не в моем вкусе. А, ты хочешь сказать, что я не осуждаю любителей мальчиков, и что ценности, в конечном итоге, вопрос вкуса? Я так не считаю. Сочувствие постепенно проникает в нравы.

— Значит, ты не станешь совращать детей, а пытки вызывают в тебе протест. Но это твой взгляд. Некоторые мужчины не столь ограничены в подобных ситуациях. Я очень часто встречаю таких. — Рука, держащая бусы, сделала еле заметный непроизвольный жест отвращения.

— Я думаю, что ограничены они, а не я — большинство планет рано или поздно отправляют на виселицу своих моральных имбецилов. Но как насчет предательства? Ты не ответила на этот вопрос.

— У меня в глотке пересохло… спасибо. Предательство, ну — это искусство; но опять же, вопрос вкуса или предпочтения. Все решает стиль; поэтому мой сводный брат ни на что не годится. Если бы вкусы изменились, он процветал бы, как и я, родись я с синими волосами.

— Ты можешь покраситься.

— Что, как Почтенные? — она рассмеялась, коротко, но непосредственно. — Я то, что я есть; маска не станет мной. Мастерство, да — это другое дело. Я продемонстрирую тебе, когда захочешь. Но никаких масок.

Мастерство тоже может тебя подвести, подумал Саймон, вспоминая то мгновение в Гильдии Предателей, когда предмет его гордости, пояс из ядовитых раковин, пожалованный за заслуги, мгновенно лишил его всякого преимущества перед местными профессионалами, на которое он рассчитывал. Но он лишь повторил:

— Почему бы нет?

Этот способ провести время не хуже любого другого; а когда истечет срок его неприкосновенности, он уже не сможет доверять ни одной девице на Бодейсии.

Она действительно оказалась очень искусной, и время шло… но нерегулярные псевдодни — часы в таверне и в его комнате показывали разное время и никогда даже приблизительно не соответствовали показаниям его выставленного на Великой Земле хронометра и физиологическим часам организма — его подвели. Однажды утром/днем/ночью он проснулся и увидел, что лежащая рядом с ним девушка постепенно чернеет в последних объятиях грибного токсина, яда, который Саймон с удовольствием пожелал бы Императору созвездия Гончих Псов или самому отъявленному злодею в истории человечества.

Период неприкосновенности закончился, началась война. Его уведомляли, что если он еще хочет продать Великую Землю, ему сначала придется продемонстрировать свое мастерство, выстояв против холодной злобы всех предателей Бодейсии.

4

Неизвестно, каким образом удавалось сохранять целостность Экзархии или межзвездных империй дочеловеческого периода, но в истории человечества, во всяком случае, бюрократические проблемы руководства крупными звездными владениями из единого центра оказались неразрешимыми. Ни ультрафон, ни имажионный двигатель не позволили расширить гегемонию человека за пределы области радиусом десять световых лет, факт, который колонии, находящиеся вне этой сферы, не замедлили оценить и использовать. К счастью, примерно единообразная структура межзвездной экономики сохранилась, благодаря негласному соглашению, и после политического распада, поскольку ни тогда — ни сейчас — в полной мере не осознавалось, что эта намного более старая система может править гораздо эффективнее, чем любая личная или партийная автократия.

В этой связи, дилетанты часто задают вопрос: «Почему различные миры и страны прибегают к услугам профессиональных предателей, если известно, что они предатели? Зачем вверять предателям какие-либо секреты, достаточно ценные, чтобы быть проданными третьей стороне?»

Ответ один, и оружие одно: деньги. Предатели выступают в роли брокеров на нескончаемой межзвездной бирже, где каждая планета стремится заполучить финансовое преимущество над другой. То есть, новичок не должен воображать, что какой-то секрет, попавший ему в руки, является именно тем, что сказано, особенно, если он имеет якобы военное значение. Ему следует также опасаться правителей, стремящихся склонить его к личной лояльности, которая подрывает ткань экономики, а потому должна всецело оставаться прерогативой непрофессионалов. Для профессионала лояльность является инструментом, а не самостоятельной ценностью.