Стихотворения - [15]

В прозе Жуковский навсегда остался более рационалистом, чем в своей поэзии. Рационалистичен тип самоанализа в его юношеских дневниках. В поздних дневниках — лаконичные записи о встречах и впечатлениях. Корпус критической, публицистической, педагогической, эпистолярной прозы Жуковского содержит много замечательного и поучительного.

В поздние годы у Жуковского, возможно не без влияния Гоголя усиливается тяга к нравоучению, к наставительным эссе, охватывающим чуть ли не все стороны частной и общественной жизни. Показателен даже перечень названий некоторых из них: «Истина», «Вера», «Наука», «Свобода», «Человек в обществе», «Дисциплина», «Деспотизм», «О смертной казни». В этих эссе есть и некоторая узость, абстрактность, но есть и много такого, что представляет интерес не только исторический.

Деятельность Жуковского при дворе закончилась почетной отставкой в 1841 году, в связи с совершеннолетием наследника. Поэт собирался жить в России в уединении, благотворном для творчества. Но судьба и тут распорядилась по-своему.

В 1840 году Жуковский посетил в Дюссельдорфе своего старого друга, немецкого художника Евграфа (Герхардта) Рейтерна, и стал предметом пылкой привязанности его восемнадцатилетней дочери Елизаветы. Юная невеста оживляла образ давно утраченной Маши. Все в личной жизни поэта складывалось необычно. Жуковскому было 58 лет, его невесте — 18. Женитьба не принесла счастья; счастливым был, по-видимому, лишь первый год брака. Экзальтированность молодой жены поэта легко переходила в мрачность; в основе этого лежала свойственная ей с детства неуравновешенность психики. Поэт последние двенадцать лет своей жизни провел в Германии, так как возвращение в Россию все время откладывалось из-за длительных курсов лечения жены на немецких курортах. Именно ее болезнь была причиной тягостной разлуки с отечеством, которая стала вечной.

Единственный из соотечественников, с которым Жуковский почти регулярно общался в 1840-х годах, — Гоголь. Он подолгу гостил в семействе Жуковского. Воззрения обоих писателей были в это время особенно близки; они во многом одинаково расценивали задачи политической и литературной жизни России.

Перед концом своей жизни Жуковский с семьей решил переехать в Россию. Все было готово, и отъезд был назначен на 14 июля 1851 года. В письмах к подруге своей юности А. П. Елагиной поэт оповещал друзей о маршруте. В августе он должен был быть в Москве, чтоб наконец увидеться с друзьями[32]. К.-К. Зейдлицу он писал, что намерен остаток дней прожить в Дерпте: «…мы оба, каждый своею дорогою, пустились в житейский путь из Дерпта, который и в твоей, и в моей судьбе играет значительную роль; и вот теперь большим обходом возвращаемся на пункт отбытия, чтобы на нем до конца остаться. У нас же там запасено и место бессменной квартиры, налево от большой дороги, когда едешь из Дерпта в Петербург»[33]. Но роковым образом переезд не осуществился — поэта настигала полная слепота; он сидел слепой в своей комнате в Бадене и писал письма с помощью изобретенной им «машинки», извещая о крушении своих планов.

Глубоко огорченный поэт не упал духом. «Во время моего затворничества нашло на меня поэтическое наитие, и я начал нечто, давно у меня гнездившееся в голове, и что должно быть моею лебединою песнью»[34]. Речь шла о последнем произведении Жуковского — его оригинальной поэме «Агасфер». О том же Жуковский писал П. А. Плетневу: «Почти через два дня после начала моей болезни загомозилась во мне поэзия, и я принялся за поэму, которой первые стихи мною были написаны назад тому десять лет, которой идея лежала с тех пор в душе неразвитая и которой создание я отлагал до возвращения на родину… Вдруг дело само собой началось: всё льется изнутри»[35]. Трактовка всемирно известного сюжета у Жуковского — строгая, лишенная и тени развлекательности, в чем было заподозрила поэта А. П. Елагина[36]. Проблемы вины, раскаяния, страдания и судьбы, сплетенные воедино, — вот что волнует Жуковского в его последней поэме, как когда-то волновало его в «античных» балладах. Древний сюжет, освященный веками, давал для этого богатый материал.

Жуковский до конца рассматривал поэзию как высокую сферу правды, добра и красоты. «Но что же поэзия, как не чистая высшая правда?» — восклицал он в письме к П. А. Вяземскому[37].

Остаток своей жизни Жуковский предполагал посвятить «Агасферу», «Илиаде», а также обработке и изданию сказок разных народов мира[38]. Это не осуществилось.

Двенадцатого апреля 1852 года Жуковский умер в Баден-Бадене. Согласно последней воле поэта, тело его было перевезено в Россию.

Жуковский — не из тех поэтов, чья слава основана на преходящей литературной моде. Современники не ошибались, придавая его поэзии исключительное значение. На протяжении всего XIX века и значительной части XX века его стихи привлекают внимание и читателей, и исследователей.

И. Семенко

ЭЛЕГИИ

СЕЛЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ Элегия

Уже бледнеет день, скрываясь за горою;

Шумящие стада толпятся над рекой;

Усталый селянин медлительной стопою

Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.

В туманном сумраке окрестность исчезает…