Стихотворения - [17]
Исподволь начал я торить окольную дорогу к танскому художнику и поэту; обнаружилось, что для этого есть немало возможностей.
Живопись не нуждается в словах и понятна без знания языка, а китайская пейзажная живопись, проникнутая пафосом бесконечного пространства и этим странно родственная зрелой европейской пейзажной живописи XVI-XVII-XVIII столетий, открывает надежный путь к Ван Вэю. На этом пути моими водителями были: все тот же трактат "Тайны живописи", позже - трактат "Слово о живописи из сада с горчичное зерно", переведенный, прокомментированный и изданный Е. В. Завадской, и ее же прекрасная книга "Эстетические проблемы живописи старого Китая" и многие другие.
Я пристально вчитывался в переводы Л. 3. Эйдлина, впервые доказавшие на деле реальную, полноценную возможность русских переложений древних китайских стихов. Я постепенно прочел и посильно усвоил многое из того, что можно прочесть в переводах о Китае - его истории, философских и религиозно-философских системах, мифологии, фольклоре; познакомился с классической прозой, историческими сочинениями и некоторыми философскими и эстетическими трактатами и т. д.
Все это позволило мне, до известной степени, приблизиться к пониманию мира высококультурного, утонченного танского чиновника-ученого и подготовиться к осуществлению заветного замысла.
И, наконец, мне исключительно повезло: судьба свела меня с В. Т. Сухоруковым, много лет изучавшим творчество Ван Вэя и согласившимся сотрудничать со мной. Благодаря его глубоко понятым прозаическим переводам стихов Ван Вэя, обширным комментариям к ним и безотказным устным советам я смог приступить к работе и закончить ее.
x x x
Китайская иероглифическая письменность коренным образом и принципиально отличается от европейской, основанной на буквах алфавита, слагающихся в слова. Иероглиф "многослоен", он заключает в себе понятие, которое может быть словесно обозначено и произнесено на любом языке; например, японцы, пользующиеся иероглифами, могут их прочесть по-японски, не зная китайского языка. Кроме того, сложные иероглифы составлены из более простых элементов, имеющих каждый свое значение и определенным образом влияющих на восприятие читающего. И, наконец, сама внешняя форма иероглифа несет эстетическую нагрузку, бесконечно много говорящую образованному китайцу.
Китайское стихотворение в первую очередь "созерцается" и лишь потом "читается" и "произносится". Каждый иероглиф пятизначного или семизначного стихотворения имеет кроме общего и самостоятельное значение. Он как бы стоит не только в строке, но и отдельно и окружен неким локальным, хотя и условным, пространством молчания. Вместе с тем китайские стихи рифмованы и построены на одинаковых концевых созвучиях, на монориме, конечно - в произнесении. Европейская рифма не только слышна, но и видна; китайская только слышна. Передать европейскими, в частности русскими, стихотворными средствами китайскую версификацию невозможно, тем более что китайский язык односложен и русская пяти- и семисловная строка в несколько раз длиннее китайской.
Я воспользовался системой, предложенной в свое время академиком В. М. Алексеевым и утвержденной впоследствии творчеством Л. 3. Эйдлина: передавать иероглиф значащим, понятийным русским словом, не считая союзов, предлогов и т. д.
При этом, само по себе, возникает некое подобие ритма, которое можно усилить и упорядочить, сообразно с приемлемой русской просодией, обратив в своеобразный паузник; строка делится неравномерно: в пятисловных стихах цезура после второго или третьего слова, в семисловных - после третьего или четвертого. Такую систему я нарушаю очень редко и лишь когда этого настоятельно требуют неумолимые законы русского языка и стихосложения.
Мои переложения рифмованы, но от монорима я, конечно, отказался. Свободное расположение рифм в предлагаемых переводах нисколько не копирует рифмы Ван Вэя, но служит лишь для большего приближения стихов к русскому читателю и должно быть рассматриваемо как допустимая вольность переводчика.
x x x
Стихи Ван Вэя и его друга Пэй Ди (см. приложение) могут показаться в первом приближении как бы написанными ни о чем, незавершенными отрывками некоего целого, утаенного от читателя. Однако это не так.
Ван Вэй и другие поэты его круга, в том числе Пэй Ди, были сторонниками учения Чань. Не вдаваясь в подробности изложения этого в высокой степени своеобразного ответвления буддизма, что выходит не только за рамки настоящего послесловия, но и далеко превышает возможности его автора, все же необходимо хотя бы кратко осветить эстетику Чань, без чего творчество Ван Вэя и Пэй Ди не может быть в удовлетворительной степени оценено.
Чань отводит главную роль внезапному, мгновенному озарению, просветлению - перед умозрением, созерцанию и медитации - перед рациональным изучением. Чань полагает, что мысль невыразима словом, а вся истина заключена в моменте истины. Тютчевское: "Молчи, скрывайся и таи..." и "Мысль изреченная есть ложь" - как нельзя лучше и концентрированней излагают чаньское понимание преимущества молчания перед словом; пустой, ничем не зарисованной, незакрашенной поверхности бумаги или шелка перед штрихом, пятном и мазком; одноцветной черной туши перед многокрасочной пестротой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее издание наиболее полно представляет творчество великого китайского поэта и художника Ван Вэя (701–761 гг). В издание вошли практически все существующие на сегодняшний день переводы его произведений, выполненные такими мастерами как акад. В. М. Алексеев, Ю. К. Щуцкий, акад. Н. И. Конрад, В. Н. Маркова, А. И. Гитович, А. А. Штейнберг, В. Т. Сухоруков, Л. Н. Меньшиков, Б. Б. Вахтин, В. В. Мазепус, А. Г. Сторожук, А. В. Матвеев.В приложениях представлены: циклы Ван Вэя и Пэй Ди «Река Ванчуань» в антологии переводов; приписываемый Ван Вэю катехизис живописи в переводе акад.
Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.
«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.
Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.
В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.
Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.
«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.