Стихотворения - [79]

Шрифт
Интервал

Прозрачные ткани клубя,
Твой ветер летит надо мною.

476. «Однажды только…» Перевод В. Леоновича

Однажды только
В тишине
Произнести имею право:
«Мне
Скорбна
Слава».
Я гений безмолвия.
В полдневном шуме бытия
Такая тишина — крамола,
Но в грохоте моря
Слышу я
Молчанье моря.
А эти хлопоты и пир —
Всё это слишком повторимо…
Беспамятство Рима,
Безмолвие лир,
Пути пилигрима.

477. Да будет ветер! Перевод В. Леоновича

Да будет ветер —
Тот, который
Взметает траурные шторы
В домах, где больше не живу я!
Гнет линию береговую
Дыханье — долгое, прямое.
Да будет ночь!
Да будет море!
Да будет небо без просвета,
И лодка, и весло…
Давным-давно,
Когда-то, где-то
Со мной уже произошло
Всё
Это.

478. «Стерся медный грош…» Перевод В. Леоновича

Истерся медный грош.
На солнышке щербина.
Судьба моя, судьбина,
За всё спасибо… Что ж.
Душа была нежна
У грубости во власти.
Доволен всем — отчасти.
Благодарю — сполна.
За медный бедный грош
И золото пустыни,
И призрак благостыни:
Идешь — идешь — идешь…
Колышется в огне
Твой крючковатый профиль.
Спасибо, Мефистофель:
Тебя — не надо — мне…

479. «Неба не видели…» Перевод В. Леоновича

Неба не видели,
Землю заездили,
Предали тайну площадной огласке.
Лишь на мгновенье поверил я бездари —
Быть перестал!
Обескровели краски.
Кто
Посвященного небу и облаку
Галактиона к покорности нудит?
Или —
Свободы не ведая о́т веку —
Мне о свободе толкует?
Ну, будет!
Умные люди — пришли на готовое,
Сердца не тратя,
Планете пророчат
Время без гения — тусклое, вдовое…
Завтра умру!
А планета — как хочет.

480. Смерть футуриста. Перевод Г. Маргвелашвили

Который день хворает футурист,
И час его последний глух и мглист.
Лежит голодный мастер — нищ и наг,
Товарищи его снабжают пищей
Духовной, а иной он и не ищет.
Здесь Маяковский, здесь и Пастернак,
Напутствуют его с Парнаса оба,
И эпитафией украшена стена:
«Обут я в шляпу, нахлобучил обувь
На голову, и вот уж мне хана».

481. «Мерещатся вам ложа и партер…» Перевод Г. Маргвелашвили

Мерещатся вам ложа и партер,
Ваш давний идеал — миллиардер.
А мне бы — ширь небесной синевы,
Щепотку табака и горсть любви.

482. Плоты на Куре. Перевод Г. Маргвелашвили

По Куре — за плотом плот.
Плот плоту — всегда оплот.
За плотиной, над плотвой
Шепчет плот плоту: «Я твой!
Плоть моя жива тобой,
А не плотской ерундой».

483. «В волосах давно уж серебриста вьюжность…» Перевод B. Алейникова

В волосах давно уж серебриста вьюжность,
Старость эту пряжу выткала, спеша.
Я не обижаюсь, право же, на юность:
Ведь была она на редкость хороша.
Где же повседневность? Тоже миновала —
Ведь ее почти не помню на пути.
Жалобы на то, чего и не бывало,
Никогда нельзя нам вслух произнести.
Ужас раздвоенья вовсе мне не ведом —
Никогда не чуял и совсем не знал…
Я ведь жизнь проведал, чтоб услышать следом
Небывалый, горний, горестный хорал.

484. «Мост над Невой…» Перевод Ю. Ряшенцева

Мост над Невой…
Мост над Невой…
Новой надежды отрада.
Вот он явился
Душе мировой,
Доблестный лик
Ленинграда…
Помню:
Доха, ураган над Невой,
В зимнем взвихрении бурном —
Город всемирного духа,
Его
Всё еще звать Петербургом.
Помню:
Семнадцатый,
В Смольном горят
Лампы и поздно, и рано,—
Это со мной…
Петроград, Петроград,
В мире темно и туманно…
Слава дороге!
Небу хвала!
Сказочен путь твой непраздный,
О Ленинград,
Чья звезда так светла,
О Ленинград мой прекрасный!..

485. Посвист пуль над Невой. Перевод Ю. Ряшенцева

Тот крах и гром для слуха — не молва:
Я слышал всё, как слышала Нева
Свист пуль сквозь треск мороза.
Дыханье занималось на ходу —
То дул сквозняк, качавший на мосту
       Усталого матроса.
Как символ веры в будущий рассвет,
Вдали виднелся смутный силуэт
       Полночного дозора,
И луч по темным зданьям пробегал,
И над домами Смольный возникал
       С величием собора…
(Но кто о нем сказал бы просто дом?
Он, как титан, воспрянувший с трудом,
       Восставший с дерзкой целью
Попрать старье, пощады не суля,
Попрать старье, хотя сама земля
       Сковала ноги цепью.
Он поднялся, разрушив и покой,
И горизонт той ночи городской,
       Где тьма — с домами вровень.
Она не для забвения, скорей
Для призраков и для нетопырей,
       сам дух ее греховен!)
Тогда поэт в сегодня, в бытие,
Звал свой талант, бессмертие свое,
       И грел грядущим душу, —
И в слово обращенная душа,
Всё буйство жизни выразить спеша,
       Вдруг вырвалась наружу…
Да, сверстников всё меньше у меня…
Что наша жизнь, как не движенье дня,
       Его лишь слепок точный.
Меж трех святынь судьба проводит нас:
Час полуденный, сумеречный час
       И грозный час полночный.

486. «Не потерял я, странствуя…» Перевод Ю. Ряшенцева

Не потерял я, странствуя,
Ни самой малой малости,
И что за свойство странное:
Не чувствую усталости!
А песни щедро розданы
С их ритмами тревожными,
А меч во имя Родины
Вовек не знался с ножнами.

ПРИМЕЧАНИЯ

В настоящем издании представлены переводы только стихотворений Галактиона Табидзе. Перевод поэм — пока еще дело будущего.

Первыми переводами лирики Г. Табидзе следует считать переводы В. Гаприндашвили, вошедшие в небольшую антологию грузинской поэзии, изданную на русском языке в 1921 г. — в год победы в Грузии Советской власти. В данный сборник вошли более поздние переводы В. Гаприндашвили.

При составлении настоящего сборника был критически пересмотрен весь существующий фонд переводов из Г. Табидзе, который резко делится на две части: переводы, имевшиеся в наличии до юбилейного (в связи с семидесятилетием со дня рождения) издания 1973 г. (Тбилиси, «Мерани»), и переводы, выполненные за период от подготовки указанного издания по настоящее время. Первоочередное внимание было уделено отбору подлежащих переводу произведений, художественному уровню имевшихся переводов, их качеству и наконец самому методу, принципу перевода такой сложной, оригинальной и в известной мере «непереводимой» поэзии, какой является поэзия Г. Табидзе. В значительной степени эта работа была проведена при подготовке издания 1973 г.


Еще от автора Галактион Табидзе
Могильщик

Галактион Табидзе (1892–1959). Могильщик. Перевод с грузинского Юрия Юрченко, вступление и послесловие Зазы АбзианидзеПубликация, приуроченная к 100-летию создания, возможно, самого знаменитого грузинского стихотворения и к 120-летию поэта.


Рекомендуем почитать
Стихотворения и поэмы

В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Стихотворения и поэмы

Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)