Стихотворения - [5]

Улыбкою прилив сметен был гнева.

»Не говори так, - молвил нараспев.

Будь терпелив и помни непременно,

Что рыцарь ты по крови. Помни также,

Что другом я читаю лишь того,

Кто чтит меня и любит не за титул.

Есть долг у нас с рожденья, Колгреванс;

Ты, я и Агравейн – мы рождены,

Чтоб королю служить. Мы равно служим

В алькове и на этаже другом,

За гобеленом из роскошной ткани.

Мы честно служим. Что с того, что есть

Один лишь недостаток в нас?»

 «Какой же?» -

Спросил тут Агравейн немногословный

(Хотя вовек не слыл он молчуном).

Отсрочка – промедленье – осторожность –

Любое слово, как тебе угодно,

Подставь сюда, мой любопытный брат.

Тот замысел, который мы сегодня

Хотим осуществить, давно бы я

Привел уж в исполненье, коль себя

Не рисковал тем очернить; но ныне

Уж наконец-то время подошло.

«Ах, если б только Мордред нам мешал, -

Она сказала, - ты ко мне пришел бы?»

О, святой Брендан! Как же она льнула

К нему! Ты, Колгреванс, меня прости,

Коль с правдой примиряю я тщеславье

Свое с трудом. Но молвила она

Так Ланселоту – это слышал я.

Увиденное мною подтверждало

Слова эти. Вот женщина, о Боже!

В замке она, как лилия, цветет –

Будь я король – я б тоже был обманут,

Когда б не видел этого всего.

Но нынче даже звезды плачут в небе –

Должны мы положить сему конец.

Ну а пока король наш на охоте,

Сим вечером мы будем пировать,

Слегка от дел, нас ждущих, отвлечемся.

Мы королю тем преданность свою

Докажем. Чем не преданности знак?

Ведь кто исправно служит королю,

Тот должен есть. Да здравствует король!"

Они пошли вослед за Ланселотом

Вдоль изгородей к замковым огням.

Довольный Мордред тихо напевал

Мотив какой-то песни. Колгреванс,

От раны не оправившись, не в силах

Обратно обещанье взять свое,

Что Мордреду он дал, зачем, не зная,

Пошел вперед, оставив позади

Двоих других, причастных к сей интриге –

Один был хмур, другой же улыбался.

«Ты с Колгревансом, Мордред, перегнул

Сегодня палку. Новая забота

Тебе к чему – ужель у нас их нет?

Он рыцарем слывет неустрашимым

И верным, без коварства за душой».

«Затем он нам и нужен, Агравейн, -

В ответ раздался благозвучный смех. -

Послужит должным образом он мне,

Ведь знай, что тот, кто метит высоко,

Подле себя такого Колгреванса

Должен иметь, а можно и двоих,

Чтоб выполняли черную работу.

Такой терзаться может бесконечно,

Но все ж тебе служить. Ведь ни на что

Другое, видит Бог, он не годится».

«Это не так», - ответил Агравейн.

Но засмеялся Мордред вновь в ответ

И в залу он вошел, где пировали,

И Дагонет веселый Ланселоту

Пел песню. Горько улыбался тот,

Врагов с друзьями рядом созерцая,

Что кубки поднимали в его честь.

Перевод Дэмиэна Винсачи

CREDO

I cannot find my way: there is no star

In all the shrouded heavens anywhere;

And there is not a whisper in the air

Of any living voice but one so far

That I can hear it only as a bar

Of lost, imperial music, played when fair

And angel fingers wove, and unaware,

Dead leaves to garlands where no roses are.

No, there is not a glimmer, nor a call,

For one that welcomes, welcomes when he fears,

The black and awful chaos of the night;

For through it all--above, beyond it all--

I know the far sent message of the years,

I feel the coming glory of the light.

КРЕДО

Не отыщу пути: здесь небеса пусты,

Одеты в саван – ни звезды на своде,

Сквозь воздух даже шепот не доходит,

Лишь дальний отзвук в царстве немоты

Чуть слышен из-за тактовой черты

Утраченных возвышенных мелодий,

И ангелов персты в венок природе

Вплели не розы – мертвые цветы.

Ни проблеска, не долетает звук –

Зовет нас только тот, кто сам страшится

Ночного хаоса и тьмы вокруг.

Но весть доносится из дальних лет,

И несмотря на годы и границы,

Я чувствую, как торжествует Свет.

Перевод Яна Пробштейна

MANY ARE CALLED

The Lord Apollo, who has never died,

Still holds alone his immemorial reign,

Supreme in an impregnable domain

That with his magic he has fortified;

And though melodious multitudes have tried

In ecstasy, in anguish, and in vain,

With invocation sacred and profane

To lure him, even the loudest are outside.

Only at unconjectured intervals,

By will of him on whom no man may gaze,

By word of him whose law no man has read,

A questing light may rift the sullen walls,

To cling where mostly its infrequent rays

Fall golden on the patience of the dead.

МНОГО ЗВАНЫХ

Не умирал вовеки Аполлон –

Царит поныне с первых дней творенья,

И магией крепки его владенья –

В своей твердыне неприступен он.

Но тщетно с незапамятных времен

В порыве вдохновенья, исступленья,

В святом или безбожном песнопенье

Призыв певцов к нему был обращен.

И только в миг, неведомый для нас,

Желанием того, кто скрыт от взгляда,

Чьего закона смертный не прочтет,

Свет откровений мрак пронзит в тот час,

Обрушит все зловещие преграды,

На главы мертвых золото прольет.

Перевод Яна Пробштейна

RECALLED

Long after there were none of them alive

About the place—where there is now no place

But a walled hole where fruitless vines embrace

Their parent skeletons that yet survive

In evil thorns—none of us could arrive

At a more cogent answer to their ways

Than one old Isaac in his latter days

Had humor or compassion to contrive.

I mentioned them, and Isaac shook his head:

“The Power that you call yours and I call mine