Стихотворения разных лет - [18]

И рассказать нельзя,

Как был переполнен блаженством

Этот райский сад.

1942

Дождь

Как я хочу вдохнуть в стихотворенье

Весь этот мир, меняющий обличье:

Травы неуловимое движенье,

Мгновенное и смутное величье

Деревьев, раздраженный и крылатый

Сухой песок, щебечущий по-птичьи, —

Весь этот мир, прекрасный и горбатый,

Как дерево на берегу Ингула.

Там я услышал первые раскаты

Грозы. Она в бараний рог согнула

Упрямый ствол, и я увидел крону —

Зеленый слепок грозового гула.

А дождь бежал по глиняному склону,

Гонимый стрелами, ветвисторогий,

Уже во всем подобный Актеону.

У ног моих он пал на полдороге.

1938

На берегу

Он у реки сидел на камыше,

Накошенном крестьянами на крыши,

И тихо было там, а на душе

Еще того спокойнее и тише.

И сапоги он скинул. И когда

Он в воду ноги опустил, вода

Заговорила с ним, не понимая,

Что он не знает языка ее.

Он думал, что вода — глухонемая

И бессловесно сонных рыб жилье,

Что реют над водою коромысла

И ловят комаров или слепней,

Что хочешь мыться — мойся, хочешь — пей,

И что в воде другого нету смысла.

И вправду чуден был язык воды,

Рассказ какой-то про одно и то же,

На свет звезды, на беглый блеск слюды,

На предсказание беды похожий.

И что-то было в ней от детских лет,

От непривычки мерить жизнь годами,

И от того, чему названья нет,

Что по ночам приходит перед снами,

От грозного, как в ранние года,

Растительного самоощущенья.

Вот какова была в тот день вода

И речь ее — без смысла и значенья.

1954

Зима в детстве

1

В желтой траве отплясали кузнечики,

Мальчику на зиму кутают плечики,

Рамы вставляют, летает снежок,

Дунула вьюга в почтовый рожок.

А за воротами шаркают пильщики,

И ножи-ножницы точат точильщики,

Сани скрипят, и снуют бубенцы,

И по железу стучат кузнецы.

2. Мерещится веялка

А в доме у Тарковских

Полным-полно приезжих,

Гремят посудой, спорят,

Не разбирают елки,

И сыплются иголки

В зеркальные скорлупки,

Пол серебром посолен,

А самый младший болен.

На лбу компресс, на горле

Копресс. Идут со свечкой.

Малиной напоили?

Малиной напоили.

В углу зажгли лампадку,

— И веялку приносят,

И ставят на площадку,

И крутят рукоятку.

И сыплются обрезки —

Жестянки и железки.

Вставай, пойдем по краю,

Я все тебе прощаю.

То под гору, то в гору

Пойдем в другую пору

По зимнему простору,

Малиновому снегу.

1967

Фонари

Мне запомнится таянье снега

Этой горькой и ранней весной,

Пьяный ветер, хлеставший с разбега

По лицу ледяною крупой,

Беспокойная близость природы,

Разорвавшей свой белый покров,

И косматые шумные воды

Под железом угрюмых мостов.

Что вы значили, что предвещали,

Фонари под холодным дождем,

И на город какие печали

Вы наслали в безумье своем,

И какою тревогою ранен

И обидой какой уязвлен

Из-за ваших огней горожанин,

И о чем сокрушается он?

А быть может, он вместе со мною

Исполняется той же тоски

И следит за свинцовой волною,

Под мостом обходящей быки?

И его, как меня, обманули

Вам подвластные тайные сны,

Чтобы легче им было в июле

Отказаться от черной весны.

1951

У лесника

В лесу потерял я ружье,

Кусты разрывая плечами;

Глаза мне ночное зверье

Слепило своими свечами.

Лесник меня прячет в избе,

Сижу я за кружкою чая,

И кажется мне, что к себе

Попал я, по лесу блуждая.

Открыла мне память моя

Таинственный мир соответствий:

И кружка, и стол, и скамья

Такие же точно, как в детстве.

Такие же двери у нас

И стены такие же были.

А он продолжает рассказ,

Свои стародавние были.

Цигарку свернет и в окно

Моими посмотрит глазами.

— Пускай их свястят. Все равно.

У нас тут балуют ночами.

1960

* * *

Дом без жильцов заснул и снов не видит.

Его душа, безгрешна и пуста,

В себя глядит закрытыми глазами,

Но самое себя не сознает

И дико вскидывается, когда

Из крана бульба шлепнется на кухне.

Водопровод молчит, и телефон

Молчит.

Ну что же, спи спокойно, дом,

Спи, кубатура-сирота! Вернутся

Твои жильцы, и время в чем попало

В больших кувшинах, в синих ведрах, в банках

Из-под компота — принесут, и окна

Отворят, и продуют сквозняком.

Часы стояли? Шли часы? Стояли.

Вот мы и дома. Просыпайся, дом!

1967

Сверчок

Если правду сказать,

я по крови — домашний сверчок,

Заповедную песню

пою над печною золой,

И один для меня

приготовит крутой кипяток,

А другой для меня

приготовит шесток золотой.

Путешественник вспомнит

мой голос в далеком краю,

Даже если меня

променяет на знойных цикад.

Сам не знаю, кто выстругал

бедную скрипку мою,

Знаю только, что песнями

я, как цикада, богат.

Сколько русских согласных

в полночном моем языке,

Сколько я поговорок

сложил в коробок лубяной,

Чтобы шарили дети

в моем лубяном коробке,

В старой скрипке запечной

с единственной медной струной.

Ты не слышишь меня,

голос мой — как часы за стеной,

А прислушайся только

и я поведу за собой,

Я весь дом подыму:

просыпайтесь, я сторож ночной!

И заречье твое

отзовется сигнальной трубой.

1940

Музе

Мало мне воздуха, мало мне хлеба,

Льды, как сорочку, сорвать бы мне с плеч,

В горло вобрать бы лучистое небо,

Между двумя океанами лечь,

Под ноги лечь у тебя на дороге

Звездной песчинкою в звездный песок,

Чтоб над тобою крылатые боги

Перелетали с цветка на цветок.

Ты бы могла появиться и раньше

И приоткрыть мне твою высоту,

Раньше могли бы твои великанши

Книгу твою развернуть на лету,

Раньше могла бы ты новое имя

Мне подобрать на твоем языке,

Вспыхнуть бы мне под стопами твоими