Стихотворения. Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени - [16]

2

Когда же перед смертью с глаз

Завязка упадает,

И все, что обольщало нас,

С завязкой исчезает;

3

Тогда мы видим, что пуста

Была златая чаша,

Что в ней напиток был — мечта,

И что она — не наша!

1831

К Л. — («У ног других не забывал…») (Подражание Байрону)

^{50}

1

У ног других не забывал

Я взор твоих очей;

Любя других, я лишь страдал

Любовью прежних дней;

Так память, демон-властелин,

Все будит старину,

И я твержу один, один:

Люблю, люблю одну!

2

Принадлежишь другому ты,

Забыт певец тобой;

С тех пор влекут меня мечты

Прочь от земли родной;

Корабль умчит меня от ней

В безвестную страну,

И повторит волна морей:

Люблю, люблю одну!

3

И не узнает шумный свет,

Кто нежно так любим,

Как я страдал и сколько лет

Я памятью томим;

И где бы я ни стал искать

Былую тишину,

Все сердце будет мне шептать:

Люблю, люблю одну!

1831

К Н. И…… («Я не достоин, может быть…»)

^{51}

Я не достоин, может быть,

Твоей любви: не мне судить;

Но ты обманом наградила

Мои надежды и мечты,

И я всегда скажу, что ты

Несправедливо поступила.

Ты не коварна, как змея,

Лишь часто новым впечатленьям

Душа вверяется твоя.

Она увлечена мгновеньем;

Ей милы многие, вполне

Еще никто; но это мне

Служить не может утешеньем.

В те дни, когда, любим тобой,

Я мог доволен быть судьбой,

Прощальный поцелуй однажды

Я сорвал с нежных уст твоих;

Но в зной, среди степей сухих,

Не утоляет капля жажды.

Дай бог, чтоб ты нашла опять,

Что не боялась потерять;

Но… женщина забыть не может

Того, кто так любил, как я;

И в час блаженнейший тебя

Воспоминание встревожит!

Тебя раскаянье кольнет,

Когда с насмешкой проклянет

Ничтожный мир мое названье!

И побоишься защитить,

Чтобы в преступном состраданье

Вновь обвиняемой не быть!

1831

Воля

^{52}

Моя мать — злая кручина,

Отцом же была мне — судьбина;

Мои братья, хоть люди,

Не хотят к моей груди

Прижаться;

Им стыдно со мною,

С бедным сиротою,

Обняться!

Но мне богом дана

Молодая жена,

Воля-волюшка,

Вольность милая,

Несравненная;

С ней нашлись другие у меня

Мать, отец и семья;

А моя мать — степь широкая,

А мой отец — небо далекое;

Они меня воспитали,

Кормили, поили, ласкали;

Мои братья в лесах —

Березы да сосны.

Несусь ли я на коне —

Степь отвечает мне;

Брожу ли поздней порой —

Небо светит мне луной;

Мои братья, в летний день,

Призывая под тень,

Машут издали руками,

Кивают мне головами;

И вольность мне гнездо свила,

Как мир — необъятное!

1831

Сентября 28

^{53}

Опять, опять я видел взор твой милый,

Я говорил с тобой.

И мне былое, взятое могилой,

Напомнил голос твой.^{54}

К чему? — другой лобзает эти очи

И руку жмет твою.

Другому голос твой во мраке ночи

Твердит: люблю! люблю!

Откройся мне: ужели непритворны

Лобзания твои?

Они правам супружества покорны,

Но не правам любви;

Он для тебя не создан; ты родилась

Для пламенных страстей.

Отдав ему себя, ты не спросилась

У совести своей.

Он чувствовал ли трепет потаенный

В присутствии твоем;

Умел ли презирать он мир презренный,

Чтоб мыслить об одном;

Встречал ли он с молчаньем и слезами

Привет холодный твой,

И лучшими ль он жертвовал годами

Мгновениям с тобой?

Нет! я уверен, твоего блаженства

Не может сделать тот,

Кто красоты наружной совершенства

Одни в тебе найдет.

Так! ты его не любишь… тайной властью

Прикована ты вновь

К душе печальной, незнакомой счастью,

Но нежной, как любовь.

1831

«Зови надежду сновиденьем…»

^{55}

Зови надежду сновиденьем,

Неправду — истиной зови,

Не верь хвалам и увереньям,

Но верь, о, верь моей любви!

Такой любви нельзя не верить,

Мой взор не скроет ничего;

С тобою грех мне лицемерить,

Ты слишком ангел для того.

1831

«Прекрасны вы, поля земли родной…»

^{56}

Прекрасны вы, поля земли родной,

Еще прекрасней ваши непогоды;

Зима сходна в ней с первою зимой,

Как с первыми людьми ее народы!..

Туман здесь одевает неба своды!

И степь раскинулась лиловой пеленой,

И так она свежа, и так родня с душой,

Как будто создана лишь для свободы…

Но эта степь любви моей чужда;

Но этот снег летучий, серебристый

И для страны порочной слишком чистый

Не веселит мне сердца никогда.

Его одеждой хладной, неизменной

Сокрыта от очей могильная гряда

И позабытый прах, но мне, но мне бесценный.

1831

Небо и звезды

Чисто вечернее небо,

Ясны далекие звезды,

Ясны, как счастье ребенка;

О! для чего мне нельзя и подумать:

Звезды, вы ясны, как счастье мое!

Чем ты несчастлив,

Скажут мне люди?

Тем я несчастлив,

Добрые люди, что звезды и небо —

Звезды и небо! — а я человек!..

Люди друг к другу

Зависть питают;

Я же, напротив,

Только завидую звездам прекрасным,

Только их место занять бы желал.

1831

К кн. Л. Г — ой

^{57}

Когда ты холодно внимаешь

Рассказам горести чужой

И недоверчиво качаешь

Своей головкой молодой,

Когда блестящие наряды

Безумно радуют тебя

Иль от ребяческой досады

Душа волнуется твоя,

Когда я вижу, вижу ясно,

Что для тебя в семнадцать лет

Все привлекательно, прекрасно,

Все — даже люди, жизнь и свет, —

Тогда, измучен вспоминаньем,

Я говорю душе своей:

Счастлив, кто мог земным желаньям

Отдать себя во цвете дней!

Но не завидуй: ты не будешь

Довольна этим, как она;

Своих надежд ты не забудешь,

Но для других не рождена;

Так! мысль великая хранилась

В тебе доныне, как зерно;

С тобою в мир она родилась:

Погибнуть ей не суждено!

1831

«Кто видел Кремль в час утра золотой…»

Кто видел Кремль в час утра золотой,

Когда лежит над городом туман,