Стихотворения - [6]

Цветов дыханьем упоен,

Ребенок грезит снами золотыми,

Весь в слух и зренье превращен.

Когда корой прозрачною и тонкой

Синела в осень гладь озер,

Иной приют манил к себе ребенка,

Соседа постоялый двор.

Там бурлаки порой ночлег держали

Или гуляки-косари,

Про степь и Волгу песни распевали

Всю ночь до утренней зари.

И за сердце хватал напев унылый.

Вдруг свист… и вскакивал бурлак:

«Пой веселей!» И песня с новой силой

Неслась, как вихрь… «Дружней! вот так!..»

И свистом покрывался звук жалейки,

И пол от топота гудел,

И прыгал стол, и прыгали скамейки…

Ребенок слушал и смотрел.

«Горит заря. Румяный вечер жарок…»

* * *

Горит заря. Румяный вечер жарок.

Румянец по реке разлит.

Пестреют флаги плоскодонных барок,

И люд на пристани кишит.

В высоких шапках чумаки с кнутами,

Татарин с бритой головой,

В бешмете с откидными рукавами

Курчавый грек, цыган седой,

Купец дородный с важною походкой,

И с самоваром сбитенщик,

И плут еврей с козлиною бородкой,

Вестей торговых проводник.

Кого тут нет! Докучный писк шарманок,

Смех бурлаков, и скрип колес,

И брань, и песни буйные цыганок

Всё в шум над берегом слилось.

Куда ни глянь — под хлебом берег гнется:

Хлеб в балаганах, хлеб в бунтах…

Недаром Русь кормилицей зовется

И почивает на полях.

Вкруг вольницы веселый свист и топот;

Народу — пушкой не пробьешь!

И всюду шум, как будто моря ропот;

Шум этот слушать устаешь.

Октябрь — ноябрь 1855, 1860

Из поэмы «Поездка на хутор»

«По всей степи — ковыль, по краям — всё туман…»

* * *

По всей степи — ковыль, по краям — всё туман.

Далеко, далеко от кургана курган;

Облака в синеве белым стадом плывут,

Журавли в облаках перекличку ведут.

Не видать ни души. Тонет в золоте день,

Пробежать по траве ветру сонному лень,

А цветы-то, цветы! как живые стоят,

Улыбаются, глазки на солнце глядят,

Словно речи ведут, как их жизнь коротка,

Коротка, да без слез, от забот далека.

Вот и речка… Не верь! то под жгучим лучом

Отливается топкий ковыль серебром.

Высоко-высоко в небе точка дрожит,

Колокольчик веселый над степью звенит,

В ковыле гудовень — и поют, и жужжат,

Раздаются свистки, молоточки стучат;

Средь дорожки глухой пыль столбом поднялась,

Закружилась, в широкую степь понеслась…

На все стороны путь: ни лесочка, ни гор!

Необъятная гладь! неоглядный простор!

Май 1859

Воспоминание о детстве

Однообразно и печально

Шли годы детства моего:

Я помню дом наш деревянный,

Кусты сирени вкруг него,

Подъезд, три комнаты простые

С балконом на широкий двор,

Портретов рамы золотые,

Разнохарактерный узор

Причудливых изображений

На белом фоне потолков

Счастливый плод воображенья

Оригинальных маляров,

Лампадку перед образами,

Большой диван и круглый стол,

На нем часы, стакан с цветами,

Под ним узорчатый ковер…

С каким восторгом я встречал

Час утра летнею порою,

Когда над сонною землею

Восток безоблачный пылал

И золотистыми волнами,

Под дуновеньем ветерка,

Над полосатыми полями

Паров вставали облака!

С какой-то тайною отрадой

Глядел я на лазурь небес,

На даль туманную и лес

С его приветливой прохладой,

На цепь курганов и холмов,

На блеск и тень волнистой нивы,

На тихо спящие заливы

В зеленых рамах берегов.

Дитя степей, дитя свободы,

В пустыне рос я сиротой,

И для меня язык природы

Одной был радостью святой…

Зато как скучен я бывал,

Когда сырой туман осенний

Поля и дальние деревни,

Как дым свинцовый, одевал,

Когда деревья обнажались

И лился дождь по целым дням

Когда в наш дом по вечерам

Соседи шумные сбирались,

Бранили вечный свой досуг,

Однообразный и ленивый,

А самовар, как верный друг,

Их споры слушал молчаливо

И пар струистый выпускал

Иль вдруг на их рассказ бессвязный

Какой-то музыкою странной,

Как собеседник, отвечал…

В ту пору, скукою томимый,

От шума их я уходил

И ночь за книгою любимой,

Забытый всеми, проводил,

Иль слушал няни устарелой

О блеске чудных царств и гор

Одушевленный разговор

Во мраке залы опустелой.

Между 1849 и 1853