Стихотворения, не вошедшие в циклы - [2]

Роща кругом буреломом валялась!

Нет! ей былины своей не сказать!

«И холодной волной по железным бортам…»

И холодной волной по железным бортам

Разбивается зыбь океана!

Только в меру ль ему и его глубинам

Сердца бедного жгучая рана?!

Нет! Плывет по тебе не живой богатырь,

Чтоб прославить красу боевую

Нет! Останки везут, и темна твоя ширь

И баюкает мощь не живую!

Что мне в том, что я мал и что мир так велик,

И что я побежденным остался!

Все ж я соколом был, к поднебесью привык

И к нему сколько мог порывался.

Да, я мал! Да, я слаб! Но велик был любить

И велик неисходной тоскою…

И тебе, океан, той тоски не покрыть

Всею черной твоей глубиною!

«Она — растенье водяное…»

Она — растенье водяное

И корни быстрые дает

И населяет голубое,

Ей дорогое царство вод!

Я — кактус! Я с трудом великим

Даю порою корешок,

Я неуклюж и с видом диким

Колол и жег что только мог.

Не шутка ли судьбы пустая?

Судьба, смеясь, сближает нас.

Я — сын песков, ты — водяная.

Тс! тише! то видений час!

«Снежною степью лежала душа одинокая…»

Снежною степью лежала душа одинокая,

Только порою заря в ней румянец рождала,

Только безмолвная лунная ночь синеокая

Отблеском жизни безмолвную степь наводняла!

Чует земля: степь в угрюмом молчании мается.

Дай-ка, подумала, тихо дохну я туманами…

Доброю стала земля! Ось к весне наклоняется,

Степь обнажилась и вся расцветилась тюльпанами!

Так ли, не так, наяву иль во сне быстротающем,

В сказке, не в сказке, но некою злой ворожбою

Ты наклонилась ко мне своим взглядом блистающим…

Дрогнула степь, я цвету, я алею тобою…

«Налетела ты бурею в дебри души…»

Налетела ты бурею в дебри души!

В ней давно уж свершились обвалы,

И скопились на дне валуны, катыши

И разбитые вдребезги скалы!

И раздался в расщелинах трепетный гул!

Клики радостей, вещие стоны…

В ней проснулся как будто бы мертвый аул,

Все в нем спавшие девы и жены!

И гарцуют на кровных конях старики,

Тени мертвые бывших атлетов,

Раздается призыв, и сверкают клинки,

И играют курки пистолетов.

РИМУ

Далека ты от нас, недвижима,

Боевая история Рима;

Но над повестью многих страниц

Даже мы преклоняемся ниц!

А теперь в славном Риме французы

Наложили тяжелые узы,

И потомок квиритов молчит

И с терпением сносит свой стыд!..

[1857–1860]

«Скажи мне, зачем ты так смотришь…»

Скажи мне, зачем ты так смотришь

Такими большими глазами,

Скажи мне, зачем ты так плачешь

И грудь надрываешь слезами?

Ты можешь рыдать сколько хочешь,

И слез ведь надолго достанет,

Любовь проходящее чувство,

Потешит, помучит, обманет,

Зачем утешаться мечтою?

Не лучше ль рассудку поверить

И то, что так бедно и мало,

Огромною мерой не мерить?

Теперь мы друг друга так любим

И счастливы очень, так что же?

Мне каждый твой взгляд, каждый волос

Всех благ, всех сокровищ дороже.

Дороже! но, может быть, завтра

На новую грудь припаду я,

И в том же, и так же покаюсь

Под праздничный звук поцелуя.

[1857–1860]

МОИ ЖЕЛАНЬЯ

Что за вопросы такие? Открыть тебе мысли и чувства!..

Мысли мои незаконны, желания странны и дики,

А в разговорах пустых только без толку жизнь

выдыхаешь.

Право, пора дорожить и собой и своим убежденьем, —

Ум прошутить, оборвать, перемять свои чувства нетрудно.

Мало ли, как я мечтаю, и многого в жизни хочу я!..

Прежде всего мне для счастья сыскать себе женщину

надо.

Женщина вся в нежном сердце и в мягкости линий,

Женщина вся в чистоте, в непорочности чувства;

Мне не философа, мне не красавицу нужно; мне нужны

Ясные очи, коса до колен и подчас поцелуи.

С этакой женщиной труд будет легче и радость полнее.

Я бы хотел отыскать себе близких по цели и сердцу,

Честных людей, прозревающих жизнь светлым оком

рассудка.

С ними сходясь, в откровенных беседах часы коротая,

Мог бы я силы свои упражнять, проверять свои мысли.

Словом живым заменил бы я мертвые речи печати;

Голос из книги — не то, что живой, вызывающий голос.

Я бы хотел, взявши в руки свой посох, спокойно пуститься

Тем же путем, по которому шло человечество в жизни.

С Желтой реки до священных лесов светлоструйного

Ганга,

С жарких пустынь, где в конических надписях камни

пестреют,

Шел бы я рядом развалин столиц азиатских народов;

Снес свой поклон пирамидам и гордо-задумчивым

сфинксам.

В рощах Эллады, на мраморных плитах колонн

Парфенона

Мог бы я сесть отдохнуть, подошедши к Эгейскому морю,

Прежде чем следовать берегом моря за ходом народов,

Прежде чем сжиться с историей Рима и с жизнью

Европы.

Я бы хотел, обратившись на время в печатную книгу,

В книгу хорошую, полную силы и смысла живого,

Слиться с народом; себя позабыв, утонуть в нем,

стереться,

Слушать удары тяжелого пульса общественной жизни,

Видеть во всей наготе убеждения каст и сословий;

Выведать нужды одних, утешать их во время движенья,

……………………………………….

Стать на виду у других……………………

Я бы хотел, проходя по широкой, бушующей жизни,

Сердцем ответить на все, пережить все, что можно,

на свете,

Всем насладиться душою, и злом и добром человека,

Светлым твореньем искусства, и даже самим

преступленьем,

Ежели только оно не противно той истине светлой,

Смыслу которой законы и люди так часто враждебны.

Я бы хотел, умирая, весь скарб своих сил и познаний,

Весь передать существу молодому, богатому жизнью;

Пусть бы он начал с того, чем я кончил свой труд

и печали,