Стихотворения - [3]

И мыслей, что в душе гуляют,

До лучших дней не оставляют,

Чтоб не остаться в дураках!

1966

Юнна Мориц. Лоза.

Книга стихов 1962–1969.

Москва: Советский писатель, 1970.

НА ГРАНИ ВЫДОXА И ВЗДОXА

На грани выдоха и вдоха есть волна,

Где жизнь от видимости освобождена,

Упразднены тела и внешние черты,

И наши сути там свободно разлиты.

Там нет сосудов для скопления пустот,

И знак присутствия иной, чем здесь, и счет

Не лицевой, не именной, и только ритм

Там раскаляется и звездами горит.

На грани выдоха и вдоха есть волна,

Где жизнь, как музыка, слышна, но не видна.

И там поэзия берет свои стихи.

И там посмертно искупаются грехи.

1984

Юнна Мориц. На этом береге высоком. Стихи.

Москва, «Современник», 1987.

ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА

Кто так светится? Душа.

Кто ее зажег?

Детский лепет, нежный трепет,

Маковый лужок.

Кто так мечется? Душа.

Кто ее обжег?

Смерч летящий, бич свистящий,

Ледяной дружок.

Кто там со свечой? Душа.

Кто вокруг стола?

Один моряк, один рыбак

Из ее села.

Кто там на небе? Душа.

Почему не здесь?

Возвратилась к бабкам, дедкам

И рассказывает предкам

Всё как есть.

А они ей говорят:- Не беда.

Не тоскуй ты по ногам и рукам.

Ты зато теперь — душа, ты — звезда

Всем на свете морякам, рыбакам.

1978

Юнна Мориц. Избранное.

Москва: Советский писатель, 1982.

«Трудно светиться и петь не легко….»

Трудно светиться и петь не легко.

Там, где черемухи светятся пышно,

Там, где пичужки поют высоко,

Кратенький век проживая бескрышно, —

Только и видно, только и слышно:

Трудно светиться и петь не легко.

Если задумаешь в дом возвратиться

Или уйти далеко-далеко,

В самую низкую бездну скатиться

Или на самую высь взгромоздиться, —

Всюду, куда бы тебя ни влекло,

Петь не легко там и трудно светиться,

Трудно светиться и петь не легко.

1980

Юнна Мориц. Избранное.

Москва: Советский писатель, 1982.

«Ласточка, ласточка, дай молока….»

Сергею и Татьяне Никитиным

Ласточка, ласточка, дай молока,

Дай молока четыре глотка —

Для холодного тела,

Для тяжелого сердца,

Для тоскующей мысли,

Для убитого чувства.

Ласточка, ласточка, матерью будь,

Матерью будь, не жалей свою грудь

Для родимого тела,

Для ранимого сердца,

Для негаснущей мысли,

Для бездонного чувства.

Ласточка, ласточка, дай молока,

Полные звездами дай облака,

Дай, не скупись, всей душой заступись

За голое тело,

За влюбленное сердце,

За привольные мысли,

За воскресшие чувства.

1980

Юнна Мориц. Избранное.

Москва: Советский писатель, 1982.

ПРИХОД ВДОХНОВЕНИЯ

Когда отхлынет кровь и выпрямится рот

И с птицей укреплю пронзительное сходство,

Тогда моя душа, мой маленький народ,

Забывший ради песен скотоводство,

Торговлю, земледелие, литье

И бортничество, пахнущее воском,

Пойдет к себе, возьмется за свое —

Щегленком петь по зимним перекресткам!

И пой как хочешь. Выбирай мотив.

Судьба — она останется судьбою.

Поэты, очи долу опустив,

Свободно видят вдаль перед собою —

Всем существом, как делает слепой.

Не озирайся! Не ищи огласки!

Минуйте нас и барский гнев и ласки,

Судьба — она останется судьбой.

Ни у кого не спрашивай: — Когда? —

Никто не знает, как длинна дорога

От первого двустишья до второго,

Тем более — до страшного суда.

Ни у кого не спрашивай: — Куда? —

Куда лететь, чтоб вовремя и к месту?

Природа крылья вычеркнет в отместку

За признаки отсутствия стыда.

Все хорошо. Так будь самим собой!

Все хорошо. И нас не убывает.

Судьба — она останется судьбой.

Все хорошо. И лучше не бывает.

1965

Юнна Мориц. Избранное.

Москва: Советский писатель, 1982.

РОЖДЕНИЕ КРЫЛА

Все тело с ночи лихорадило,

Температура — сорок два.

А наверху летали молнии

И шли впритирку жернова.

Я уменьшалась, как в подсвечнике.

Как дичь, приконченная влет.

И кто-то мой хребет разламывал,

Как дворники ломают лед.

Приехал лекарь в сером ватнике,

Когда порядком рассвело.

Откинул тряпки раскаленные,

И все увидели крыло.

А лекарь тихо вымыл перышки,

Росток покрепче завязал,

Спросил чего-нибудь горячего

И в утешение сказал:

— Как зуб, прорезалось крыло,

Торчит, молочное, из мякоти.

О господи, довольно плакати!

С крылом не так уж тяжело.

1964

Советская поэзия. В 2-х томах.

Библиотека всемирной литературы. Серия третья.

Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.

Москва: Художественная литература, 1977.

О ЖИЗНИ, О ЖИЗНИ — И ТОЛЬКО О НЕЙ

О жизни, о жизни — о чем же другом? —

Поет до упаду поэт.

Ведь нет ничего, кроме жизни кругом,

Да-да, чего нет — того нет!

О жизни, о жизни — о, чтоб мне сгореть! —

О ней до скончания дней!

Ведь не на что больше поэту смотреть —

Всех доводов этот сильней!

О жизни, о ней лишь, — да что говорить!

Не надо над жизнью парить?

Но если задуматься, можно сдуреть —

Ведь не над чем больше парить!

О жизни, где нам суждено обитать!

Не надо над жизнью витать?

Когда не поэты, то кто же на это

Согласен — парить и витать?

О жизни, о жизни — о чем же другом?

Поет до упаду поэт.

Ведь нет ничего, кроме жизни, кругом,

Да-да, чего нет — того нет!

О жизни, голубчик, сомненья рассей:

Поэт — не такой фарисей!

О жизни, голубчик, твоей и своей

И вообще обо всей!

О жизни, — о ней лишь! а если порой

Он роется: что же за ней? —

Так ты ему яму, голубчик, не рой,

От злости к нему не черней,

А будь благодарен поэту, как я,

Что участь его — не твоя:

За штормами жизни — такие края,

Где нету поэту житья!

Но только о жизни, о жизни — заметь! —