Стихотворения - [14]

Водица-пуща, рыба, зверь и птица,

На тридцать коек — шестьдесят сандалий,

И в дни довольно редких посещений

Ко мне из деревянного трамвая,

С платочком яблок, с легкостью от бога,

Выпрыгивала мать, совсем малютка,

Ее была я старше — и намного.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

ПЛАВАЮЩИЙ СЛЕД

Вчера я пела в переходе

И там картину продала

Из песни, что поют в народе,

Когда закусят удила.

Ее купил моряк со шхуны,

Приплывшей из далеких стран

По воздуху, где множит луны

В дрожащем зеркале туман.

С картиной, купленной у песни,

Он растворился, заплатив

Улыбкой, что была — хоть тресни —

Такой же вечной, как мотив.

И окончательная тайна

С грехом, расплывчатым как тушь,

Была всемирна и китайна

В том переходе душ и стуж,

Где остается плавать выдох —

Мотив воздушного следа,

И подменяют вход и выход

Друг друга в ритме нет и да.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

ЦВЕТНОЕ СТЕКЛО

Развязывал ленточки, бантики,

Шелковые шнурки,

Веяли пылью антики

Сандальи ее, чулки.

Она трудилась на улице,

Где ноги растут из глаз,

Где нагло и сладко щурятся,

Торгуя цветами ласк.

Она торговала мелкими

Цветами лугов, лесов,

Но ласки не грезят мерками,

Пригодными для весов.

Букетики на завязке,

Пьяные словно речь,

Ландышевые ласки,

Ласточки тайных встреч…

Вся она легче пуха

В памяти проплыла,

Стекляшку вдевая в ухо,

Кусочек цветной стекла,

Цветочек стекла простого,

Близкие лепестки,

Близость того простора,

Где звезды слезам близки.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

«Ты — девочка Господа Бога…»

Ты — девочка Господа Бога,

Ты — Господа Бога дитя,

Ты — песня, дорога и ветер,

И счастлива, только летя —

Как ветер, дорога и песня,

Как песня и ветер дорог,

Как песня дороги и ветра,

Который в дорогах продрог.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

«И дорого счастье полета…»

И дорого счастье полета,

И незачем ветру-судьбе

Доказывать с помощью фото,

Что крылья твои при тебе,

И солнца на них позолота,

И ночи серебряный свет…

И песни пронзительной нота —

Твой самый прекрасный портрет.

Источник: ОКТЯБРЬ

«Ни пылинки с чужого стола…»

Николаю Тихонову

Ни пылинки с чужого стола,

Ни слезинки с небес неродных

Не хочу! Отвергаю дотла!

И глядят на меня из угла

Только души моих коренных

Впечатлений, поступков и строк.

А иначе — хоть крюк в потолок —

Я бы дня протянуть не смогла.

Это с детства. Вошло с молоком

И навеки, чтоб в горле стоять.

Это вбито, как гвоздь молотком.

Это всажено по рукоять.

Это влито, как в море вода.

Это вынут посмертно, когда

Разлучатся душа и тетрадь.

А пока полетаем, душа.

Кто ты есть! Перламутровый хруст.

Перекрестная песня чижа

И щегла. Можжевеловый куст,

Перетянутый красным жгутом,

Чтоб не треснуть на сгибе в стволе,

Вдох на этом и выдох на том

Свете. Взлет на едином крыле,

На единственном! Эта зима

Мне отпущена вся, целиком,

Мой период с моим ледником.

Мой квартал между темных озер.

Мой — в садовой ограде узор

С черно-белым чугунным цветком.

Мой — болотистый берег морской,

Золотая балтийская соль,

Огнестрельная схватка с тоской,

Эта самая свежая боль,

Пережитая чудом чума

Оскуденья. И после всего —

Белоснежной свободы питье.

О душа моя, видишь сама,

Сколько надо иметь своего,

Чтобы верить в наличье твое!

Источник: Русская поэзия шестидесятых годов

«Великой нежностью апрель обременяет…»

Великой нежностью апрель обременяет —

Не по утрам, когда он хладно чист,

А днем, когда на бирюзу меняет

Суровых дней лиловый аметист.

И стеганку расстегиваю с горла,

Откуда шелест первой пары крыл

И водоплеск. И, булькая, поперло

Все то, что лед на четверть года скрыл.

Какое жженье в солнечном сплетенье,

Где, изгоняя облак табака,

Танцует куст египетской сирени,

Сырой, как замша на носу щенка?

Сообрази, дежурный доктор Горин,

Такую смесь лекарственных корней,

Чтоб каждый вдох и выдох не был болен

Сиреневым удушьем этих дней.

Иначе нежность, как воловья жила,

В меня войдет, как в масло или в мыло,

На ветер пустит нечто или душу,

Меня опустит в море или в сушу.

Источник: Русская поэзия шестидесятых годов

«Мне нравится зеленый биллиард…»

Мне нравится зеленый биллиард —

В нем все сокращено на миллиард.

Раскаты нумерованных шаров,

Нахальства нулевые результаты —

В них подоплека солнечных миров

Конкретна, как библейские цитаты.

Очередной заканчивая кон,

Шар за шаром из лузы вынимая,

Прекрасный сформулировал закон

Несчастный житель, доктор Роберт Майер![1]

Он посягнул на вечность, как Содом!

И тут же два жандарма краснорожих

Свели беднягу в сумасшедший дом,

Где впрыскивали керосин под кожу.

Он повалился, как метеорит,

Как раскаленный атмосферой камень,

И с воплями: "Отечество горит!" —

Его гасила Пруссия плевками.[2]

Мне нравится зеленый биллиард —

Он разнос собой напоминает,

В нем все сокращено на миллиард,

Но это, в общем, дела не меняет.

1964

Источник: Русская поэзия шестидесятых годов

«Не вспоминай меня. И не забудь…»

Не вспоминай меня. И не забудь.

Мы не расстались, мы растаяли с тобою,

Мы глубоко влились в единый путь,

Где след не оставляется стопою.

На том пути любой преображен

И в силах приподняться над сейчасом,

Где здравый смысл иных мужей и жен

Не сыт любовью, хлебом, жизнью, мясом,

Не сыт весельем и печалью дней,

Не сыт свободой, силою и славой.

И вот, один другого голодней,

Грызут науку сытости кровавой.

А я сыта по горло всем, что есть,

И голод мой не утолит добыча!

Не возвращайся. Встретимся не здесь,