Стихотворения - [10]

Шрифт
Интервал

Веселые зажинки
И шумные досевки.
Теперь наш дом – пустыня,
Его обходят ныне.
Петли ржавеют, зелен
Мох лезет из расщелин.
Господь и люди нас забыли.
Нет, нет моей Марыли!
Подружка
Бывало, мы встречались
Вот здесь, на бережочке,
И о моем шептались
И о твоем дружочке.
Шептались-говорили!
Нет, нет моей Марыли!
Чью выслушаю повесть?
С кем толковать на совесть?
Коль радостью и горем
С тобой нам не делиться
Мы горя не разгоним
И радости не сбыться!
Чужой человек
Это слыша, прослезился
Человек чужой проезжий,
И вздохнул, и в путь пустился
Он от этих побережий.

[Ноябрь 1820 г.]

ДРУЗЬЯМ

При посылке им баллады «Люблю я!»
Бьет раз, два, три… удар за ударом.
Уж полночь. Все глухо во мраке,
Лишь ветер шумит по развалинам старым
Да воют уныло собаки.
Почти до конца догоревший огарок
Мерцает в подсвечнике медном,
На миг огонек раздувается, ярок,
И меркнет миганием бледным.
Мне страшно! И ночь не приносит покоя
И ласки, как было когда-то:
В мечтах вспоминается время другое!
Прочь!., сгинуло все без возврата.
Забвенья ищу я, уткнувшись в страницы,
Иль, книгу отбросив, мечтаю
И вижу любимые, милые лица;
Очнусь вдруг и снова читаю.
А то вдруг почудится мне на мгновенье
Любимая входит иль братья;
Вскочу и стою перед собственной тенью,
Ко мне протянувшей объятья.
Нет, лучше, пока еще светится пламя,
Стихами, запевшими звонче,
Беседовать буду с моими друзьями,
Начну, но, наверно, не кончу.
Быть может, согрею весенним порывом
Стих зимний, полночный, унылый;
Хочу написать что-нибудь о любви вам,
Об ужасах и о Марыле.
Кто кистью прославить решил свое имя
Пусть пишет с Марыли портреты,
Пусть имя Марыли стихами своими
Навек обессмертят поэты.
Хотя сознаю я все это прекрасно,
Но я ведь пишу не для славы;
Отом расскажу вам, что в вечер ненастный
Марыле читал для забавы.
Марыля любовь отмеряла так скупо,
Была равнодушна ко вздохам;
Ни разу не скажут «люблю» ее губы
На сто раз ей сказанных «кбхам».
За это вот в Руте, как полночь звонили
И тени бродили по саду,
Не раз перед сном на прощанье Марыле
Читал я вот эту балладу.

27 января [1819 г], Ковно

ЛЮБЛЮ Я!

Баллада
Ты видишь, Марыля, у края опушки
Направо, там заросль густая,
Налево долина, где вьется речушка,
Горбатится мост, нависая.
Вон старая церковь и сруб колокольни,
Там ухает филин уныло,
Малинник густой там разросся привольно,
В малиннике ж этом – могилы.
Душа ль там заклятая, бес ли в безлюдье,
Но в полночь по этой дороге,
Наскблько запомнили старые люди,
Никто не пройдет без тревоги!
И чуть только полночь покров свой набросит,
Вдруг храм открывается с треском
И ветер трезвон похоронный разносит,
Кусты озаряются блеском.
Вдруг вспыхнет, как молния, бледное пламя,
И громы подземные грянут,
Могилы в кустах зашевелят горбами,
И призраки страшные встанут.
То труп по дороге ползет безголовый,
А то голова, но без тела,
Ощеривши рот искривленный, лиловый,
Таращит глаза остеклело.
То волк-нетопырь свои крылья раскинет,
А кто отогнать его хочет,
Скажи только: «Сгинь, пропади!» – и он сгинет,
Но дьявольски вдруг захохочет.
И каждый, кто ездит, со злобой покинет
Проклятую эту дорогу:
Тот дышло сломает, тот воз опрокинет,
Иль конь его вывихнет ногу.
Не раз я с Анджеем беседовал старым
Про это заклятое место:
Смеясь над чертями, не верил я чарам,
Там ездил всегда без объезда.
Однажды, когда ехал ночью я в Руту,
На самом мосту, там, у кручи,
В упряжке вдруг вздыбились лошади круто.
«Гей!» – крикнул, стегая их, кучер.
И кони, рванувшись из всей своей мочи,
Сломали оглоблю тугую.
«Остаться здесь в поле, к тому же средь ночи,
Сказал я, – вот это люблю я!»
И только промолвил, как призрак девицы
Вдруг выплыл из вод серебристых:
Вся в белой одежде, как снег, белолица,
В венке из мерцаний лучистых.
И замерло сердце, застынуть готово,
От ужаса вздыбился волос.
Кричу: «Да прославится имя Христово!»
«Во веки веков!» – слышу голос.
«Кто б ни был ты, путник, будь счастьем отмечен,
Меня ты избавил от муки.
В довольстве, в покое живи, долговечен,
Пусть чтут тебя дети и внуки!
Ты видишь здесь образ души моей грешной,
Теперь уж ее не сгублю я:
Меня от чистилища – ночи кромешной
Избавил ты словом: люблю я!
Пока еще звезд не померкло сиянье,
Еще петухи не пропели,
Тебе расскажу, – и другим в назиданье
О грешном поведай ты деле!
Когда-то беспечно жила я на свете,
Марылей звалась я когда-то;
Отец мой был первый чиновник в повете,
Всесильный, вельможный, богатый.
При жизни он справить хотел мою свадьбу:
К богатой, красивой невесте
Поклонников много съезжалось в усадьбу,
И я привыкала к их лести.
Вниманием их я надменно кичилась.
Толпа их под музыку бала
За мною, как шлейф по пятам, волочилась,
Но всеми я пренебрегала.
Приехал и Юзек; двадцатое лето
Встречал он, правдивый и скромный,
Не требовал он на признанья ответа
Вздыхал лишь, застенчивый, томный.
Напрасно вздыхал он и таял всечасно:
Влекло меня к странным утехам,
Меня забавлял лишь страдалец несчастный,
Ему отвечала я смехом.
«Уйду!» – говорил он. «Ступай себе с богом!»
Ушел он со вздохом влюбленным;
Погиб от любви, – на прибрежье отлогом
Лежит он под кровом зеленым.
С тех пор стала жизнь для Марыли постылой,
Раскаялась я, только поздно;
Того, кто навеки взят темной могилой,
Вернуть ли мольбою мне слезной!
Однажды, когда забавлялась я дома,

Еще от автора Адам Мицкевич
Стихотворения и поэмы

В книгу вошли избранные произведения великого польского поэта Адама Мицкевича (1798 – 1855): поэма "Гражина", цикл "Крымские сонеты", стихотворения "Пловец", "Свитезянка", "Сон", "Воевода" и др.


Стихотворения. Поэмы

В 96 том БВЛ вошли избранные произведения великого польского поэта Адама Мицкевича (1798–1855): поэма «Гражина», цикл «Крымские сонеты», стихотворения «Пловец», «Свитезянка», «Сон», «Воевода» и др. Имя Мицкевича, наряду с другими славными польскими именами — Коперника, Шопена, Склодовской-Кюри, — давно воспринимается как олицетворение того вклада, который внесла Польша в сокровищницу мировой культуры. В России узнали и полюбили Мицкевича без малого полтора столетия тому назад. Мицкевич был не только гением поэзии — он был воином польской и европейской демократии.Вступительная статья, составление и примечания Б. Стахеева.Перевод П. Антокольского, Н. Асеева, М. Живова, В. Брюсова, А. Эппеля, И. Бунина, А. Пушкина, А. Фета и др.Иллюстрации Ф. Константинова.