Стихотворения - [3]

Скотий врач — Медост…

Месяц, как оконце,

Брезжит на погост.

Темь соткала куколь

Елям и бугру.

Молвит дед: «Не внука ль

Выходил в бору?»

Я в ответ: «Теперя

На пушнину пост,

И меня, как зверя,

Исцелил Медост».

<1915>

Поэт

Наружный я и зол и грешен,

Неосязаемый — пречист,

Мной мрак полуночи кромешен,

И от меня закат лучист.

Я смехом солнечным младенца

Пустыню жизни оживлю

И жажду душ из чаши сердца

Вином певучим утолю.

Так на рассвете вдохновенья

В слепом безумье грезил я,

И вот предтечею забвенья

Шипит могильная змея.

Рыдает колокол усопший

Над прахом выветренных плит,

И на кресте венок поблекший

Улыбкой солнце золотит.

1909

* Я был прекрасен и крылат *

Я был прекрасен и крылат

В богоотеческом жилище,

И райских кринов аромат

Мне был усладою и пищей.

Блаженной родины лишен

И человеком ставший ныне,

Люблю я сосен перезвон

Молитвословящий пустыне.

Лишь одного недостает

Душе в подветренной юдоли, —

Чтоб нив просторы, лоно вод

Не оглашались стоном боли,

Чтоб не стремил на брата брат

Враждою вспыхнувшие взгляды,

И ширь полей, как вертоград,

Цвела для мира и отрады.

И чтоб похитить человек

Венец Создателя не тщился,

За то, отверженный навек,

Я песнокрылия лишился.

1911

СКАЗ ГРЯДУЩИЙ

Кабы молодцу узорчатый кафтан,

На сапожки с красной опушью сафьян,

На порты бы мухояровый камлот —

Дивовался бы на доброго народ.

Старики бы помянули старину,

Бабки — девичью, зеленую весну,

Мужики бы мне-ка воздали поклон:

"Дескать, в руку был крестьянский дивный сон,

Будто белая престольная Москва

Не опальная кручинная вдова…"

В тихом Угличе поют колокола,

Слышны клекоты победного орла:

Быть Руси в златоузорчатой парче,

Как пред образом заутренней свече!

Чтобы девичья умильная краса

Не топталась, как на травушке роса,

Чтоб румяны были зори-куличи,

Сытны варева в муравчатой печи,

Чтоб родная черносошная изба

Возглашала бы, как бранная труба:

"Солетайтесь, белы кречеты, на пир,

На честное рукобитие да мир!"

Буй-Тур Всеволод и Темный Василько,

С самогудами Чурило и Садко,

Александр Златокольчужный, Невский страж,

И Микулушка — кормилец верный наш,

Радонежские Ослябя, Пересвет, —

Стяги светлые столетий и побед!

Не забыты вы народной глубиной,

Ваши облики схоронены избой,

Смольным бором, голубым березняком,

Призакрыты алым девичьим платком!..

Тише, Волга, Днепр Перунов, не гуди, —

Наших батырей до срока не буди!

1917

ПЕСНЬ СОЛНЦЕНОСЦА

Три огненных дуба на пупе земном,

От них мы три желудя-солнца возьмем:

Лазоревым — облачный хворост спалим,

Павлиньим — грядущего даль озарим,

А красное солнце — мильонами рук

Подымем над миром печали и мук.

Пылающий кит взбороздит океан,

Звонарь преисподний ударит в Монблан,

То колокол наш — непомерный язык,

Из рек бечеву свил архангелов лик.

На каменный зык отзовутся миры,

И демоны выйдут из адской норы,

В потир отольются металлов пласты,

Чтоб солнца вкусили народы-Христы.

О демоны-братья, отпейте и вы

Громовых сердец, поцелуйной молвы!

Мы — рать солнценосцев на пупе земном —

Воздвигнем стобашенный, пламенный дом:

Китай и Европа, и Север и Юг

Сойдутся в чертог хороводом подруг,

Чтоб Бездну с Зенитом в одно сочетать,

Им бог — восприемник, Россия же — мать.

Из пупа вселенной три дуба растут:

Премудрость, Любовь и волхвующий Труд..

О, молот-ведун, чудотворец-верстак,

Вам ладан стиха, в сердце сорванный мак,

В ваш яростный ум, в многострунный язык

Я пчелкою-рифмой, как в улей, проник,

Дышу восковиной, медыныо цветов,

Сжигающих Индий и Волжских лугов!..

Верстак — Назарет, наковальня — Немврод,

Их слил в песнозвучье родимый народ:

"Вставай, подымайся" и "Зелен мой сад" —

В кровавом окопе и в поле звучат…

"Вставай, подымайся", — старуха поет,

В потемках телега и петли ворот,

За ставнем береза и ветер в трубе

Гадают о вещей народной судьбе…

Три желудя-солнца досталися нам —

Засевный подарок взалкавшим полям:

Свобода и Равенство, Братства венец —

Живительный выгон для ярых сердец.

Тучнейте, отары голодных умов,

Прозрений телицы и кони стихов!

В лесах диких грив, звездных рун и вымян

Крылатые боги раскинут свой стан,

По струнным лугам потечет молоко,

И певчей калиткою стукнет Садко:

"Пустите Бояна — Рублевскую Русь,

Я тайной умоюсь, а песней утрусь,

Почестному пиру отвешу поклон,

Румянее яблонь и краше икон:

Здравствуешь, Волюшка-мать,

Божьей Земли благодать,

Белая Меря, Сибирь,

Ладоги хлябкая ширь!

Здравствуйте, Волхов-гусляр,

Степи Великих Бухар,

Синий моздокский туман,

Волга и Стенькин курган!

Чай стосковались по мне,

Красной поддонной весне,

Думали — злой водяник

Выщербил песенный лик?

Я же — в избе и в хлеву

Ткал золотую молву,

Сирин мне вести носил

С плах и бескрестных могил.

Рушайте ж лебедь-судьбу,

В звон осластите губу,

Киева сполох-уста

Пусть воссияют, где Мета.

Чмок городов и племен

В лике моем воплощен,

Я — песноводный жених,

Русский яровчатый стих!"

1917

Братская песня

Поручил ключи от ада

Нам Вселюбящий стеречь,

Наша крепость и ограда —

Заревой, палящий меч.

Град наш тернием украшен,

Без кумирен и палат,

На твердынях светлых башен

Братья-воины стоят.

Их откинуты забрала,

Адамант — стожарный щит,

И ни ад, ни смерти жало

Духоборцев не страшит.

Кто придет в нетленный город,

Для вражды неуязвим,

Всяк собрат нам, стар и молод,

Земледел и пилигрим.

Ада пламенные своды

Разомкнуть дано лишь нам,