Стихотворения - [31]

Ко мне мертвец приходит

В глазах с немой тоской,

Хотя и нет в природе

Обычности такой…

Он — гость иного царства

И ходит много лет…

Нет от него лекарства

И заговора нет…

Нет от него молитвы,

Да я и сам отвык

Молиться, в память битвы

Повеся в угол штык…

Мне штык был другом добрым…

Защитник мой и страж,

Не раз, прижатый к ребрам,

Он отбивал палаш…

Но раз безвестный ворог,

Припертый им врасплох,

Скатился под огорок,

Отдав последний вздох…

С тех пор ко мне он ходит

В глазах с немой тоской

И по подушке водит

Холодною рукой…

И вот теперь покаюсь,

Что, затаивши крик,

Спросонья я хватаюсь

За мой бывалый штык…

И часто вместе с гостем

Мы слушаем вдвоем,

Как, разбирая кости,

Хрустит он лезвиём…

<1929>

«Черныш — чудная птица…»

Черныш — чудная птица,

Он любит глушь и тишь,

И как не покреститься,

Когда слетит черныш?..

По крайности в рубаху

Мужик сует кресты,

Когда черней монаха

Он сядет на кусты…

С такой он бровью пылкой,

И две его ноги

По самые развилки

Обуты в сапоги.

И стоит, если близко,

Вглянуться в кулачок:

Он в траурную ризку

Завернут, как дьячок!..

И слышал я поверье,

Что у него с хвоста

Торчат такие перья,

Быть может, неспроста…

Что этот хвост на лиру

Походит всем на вид,

С какой ходил по миру

Блаженный царь — Давыд!..

И что в исходе ночи

Теперь в лесную сырь

Черныш весной бормочет

За мужика псалтырь…

Что раннюю достойну

Он правит у реки,

И могут спать спокойно

На печках мужики.

<1929>

«Меня раздели донага…»

Меня раздели донага

И достоверной были

На лбу приделали рога

И хвост гвоздем прибили…

Пух из подушки растрясли

И вываляли в дегте,

И у меня вдруг отросли

И в самом деле когти…

И вот я с парою клешней

Теперь в чертей не верю,

Узнав, что человек страшней

И злей любого зверя…

<1929>

«Бежит из глубины волна…»

Бежит из глубины волна,

И круто выгнув спину,

О берег плещется она,

Мешая ил и тину…

Она и бьется, и ревет,

И в грохоте и вое

То вдруг раскинет, то сорвет

Роскошье кружевное…

И каждый камушек в ладонь

Подбросит и оближет,

И, словно высекши огонь,

Сияньем сквозь пронижет!..

Так часто тусклые слова

Нежданный свет источат,

Когда стоустая молва

Над ними заклокочет!..

Но не найти потом строки

С безжизненною речью,

Как от замолкнувшей реки

Заросшего поречья!..

Нет прихотливее волны

И нет молвы капризней:

Недаром глуби их полны

И кораблей, и жизней!..

И только плоть сердечных дум

Не остывает кровью,

Хоть мимо них несется шум

И славы, и злословья!..

<1929>

«Крикливы и прожорливы вороны…»

Крикливы и прожорливы вороны,

И по-лесному вежливы дрозды,

И шагу без глубокого поклона

Не сделают грачи у борозды…

Нет ничего красивее оборок

И подвенечных платьев голубей;

Сова сонлива, ястреб быстр и зорок,

Пуглив, как мелкий жулик, воробей…

Имеет признак каждое творенье:

Заливист соловей и робок чиж…

Откуда же такое удивленье,

С каким ты на меня всегда глядишь?..

<1929>

«Плывет луна, и воют волки…»

Плывет луна, и воют волки,

В безумии ощерив рот,

И ель со снежною кошелкой

Стоит, поникнув, у ворот!..

Закрыл метельный саван всполье

И дальний лес, и пустоша…

И где с такой тоской и болью

Укроется теперь душа?..

Все слилось в этом древнем мире

И стало все теперь сродни:

И звезд мерцание в эфире,

И волчьи на снегу огни!..

<1929>

«Когда вглядишься в эти зданья…»

Когда вглядишься в эти зданья

И вслушаешься в гул борьбы,

Поймешь бессмыслицу страданья

И предвозвестия судьбы…

Здесь каждый знает себе цену

И слит с бушующей толпой,

И головой колотит в стену

Лишь разве глупый да слепой…

Здесь люди, как по уговору,

Давно враги или друзья,

Здесь даже жулику и вору

Есть к человечеству лазья!

А я… кабы не грохот гулкий

Безлунной полночью и днем,

Я в незнакомом переулке

Сказал бы речь пред фонарем…

Я высыпал бы сотню жалоб,

Быть может, зря… быть может, зря.

Но так, что крыша задрожала б,

Потек бы глаз у фонаря!..

Я плел бы долго и несвязно,

Но главное — сказать бы мог,

Что в этой мути несуразной

Несправедливо одинок!..

Что даже и в родной деревне

Я чувствую, как слаб и сир

Пред непостижностию древней,

В которой пребывает мир.

<1929>

«Рыбак, не езди в бурю…»

Рыбак, не езди в бурю,

Когда со дна на берег

Бегут в лохматой шкуре

Чудовища и звери…

Пусть сеть другой закинет,

От месяца улыбку

Приняв в седой пучине

За золотую рыбку…

Челнок его потонет,

Не выйдет он на сушу…

Себя он похоронит,

Погубит свою душу!..

К утру уймется качка

И стихнет ветер крепкий,

И вдовая рыбачка

Сберет на память щепки…

А ты восславишь солнца

Ликующую славу

И парус с плоскодонца

Прибережешь на саван!..

Рыбак, не езди в бурю,

Когда со дна на берег

Бегут в лохматой шкуре

Чудовища и звери…

<1929>

«Всегда найдется место…»

Всегда найдется место

Для всех нас на погосте,

И до венца невесту

Нехорошо звать в гости…

У червяка и слизня

И то все по укладу,

И погонять ни жизни,

Ни смерти нам не надо!

Всему пора и сроки,

И каждому страданью

У матери жестокой —

У жизни оправданье!

И радость и кручина,

Что горько и что сладко,

Пусть все идет по чину,

Проходит по порядку!..

И потому страшнее

Нет ничего уловки,

Когда себе на шею

Кладут петлю веревки…

Страшны пред ликом смерти

В отчаяньи и скуке

С запискою в конверте

Опущенные руки!..

Пусть к близким и далеким

Написанные кровью

Коротенькие строки

Исполнены любовью —

Все ж в роковой записке

Меж кротких слов прощенья

Для дальних и для близких

Таится злое мщенье.

Для всех одна награда