Стихотворения - [4]
стали холодно-воздушны
то что всадник он на нем
гарцуя чует конь послушный
вошли и молча были там
один у стен другие два далеко
в толпе свечей зеркал и дам
стояли с складкою жестокой
что причина? что они?
про то и зная было поздно
уже смешались в ряд огни
и на мундирах тесно звездам
глаза вдруг думали себя
над ними брови оживали
как будто миг себя губя
в утонувших глаз подвале
ты сроки новые кидаешь
поверх зловещего шитья
и человека тень худая
с рукой в ней полного питья
бокал графине там что был
она глоток и локон светел
уже возок ко льду застыл
чтобы помчать запутав след петель
завернув недвижно в шубу
они несли ее она
прикосновения не грубы
бокал осушенный до дна
и пар дыханья молодого
лицо склонившимся глазам
помчались прочь огнями дома
не обернуться вдруг назад
тот долго бал не вспоминали
и только тихие рассказы
как тех вернули и догнали
троих их дерзкую проказу
снег скрежещет и не тает
весна качает железный кран.
в небе боже пролетает
из далеких жарких стран.
мы на насыпи сидим
там где вырос одуванчик
потом поток его седин
унес за рельсы ветер звонче.
ты молчишь жестоко меря
каждый миг и крутишь гайку
ты же раненого зверя
облетаешь словно чайка.
твое лицо я с ним соседствовал
под стук ресниц зимою бедствовал
рельсы губы и ресницы —
ты холодная краса
тут нельзя не удивиться
не усердствовать глазам.
мимо ветра мимо шпал
уголь серый пролетал
пролетал и легкий боже
из далеких жарких стран.
долго сидя возле нас,
дед котомкою потряс
и пошел гудя как провод —
что ему погоды довод!
стало тихо
что же слышим?
мы недвижны мы не дышим.
нет ни звука в чистом поле,
только землю рост крот.
я молчу от дикой боли
набивая землею рот.
снова слушаем с тревогой,
что же слышим? ничего.
над железною дорогой
стало холодно, того.
зазвенел комар железный
уголь веет бесполезный.
я от пяток и до ног
вдруг почувствовал озноб.
паровоз!
у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!
мы сидим недвижны оба.
за спиной подул сквозняк.
стал ногою от озноба
бить по шпалам: так-так-так!
мы сидим а ветер ближе,
стучит все ближе паровоз,
ты молчишь и крутишь гайку,
ветер с тысячью заноз.
стал я молча мерить дали
но они умчались прочь.
твои глаза то не видали,
ты была летать непрочь.
паровоз!
у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!
мы сидим а он не видит,
нас не видно тем кому
кто навстречу с гайкой выйдет
встать на рельсах одному.
воздух уголь и обходчик,
отстучал уж давно молоток.
паровоз все ближе ближе,
сделай судорожный глоток!
не успеешь
он все ближе
крутишь гайку
я с тобой
не озяб
и не обижен
бог летит
над головой
у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!
старик исчез. темно. стена и дверь наощупь.
усталый звук шагов и скрип из темноты.
и лампа, как дитя. за нею сумрак тощий.
и женщина из тьмы спросила: «это ты? —
ее рука легла на узкие перила —
пожалуйста, молчи и лампу не буди.
ты знаешь, здесь стена во тьму глаза вперила,
и даль над головой над фабрикой гудит»
старик опять исчез, хоть и не появлялся.
я вижу темноту: она худа, бледна.
и пальцы, побелев от скомканного пляса,
сжимают свою боль, как камушки со дна.
а даль над головой, над фабрикой усталой
хотела разбудить уснувшее дитя.
и лампа, закричав, в постели биться стала
и ножками сучить, болезненно светя
я собирался на бал
к графине Терпигоревой
мечусь по комнате
кругом разбросаны
мундир усы и шляпа
вдруг входит наемный убийца
замахивается ножом
но тут лунный луч
ударяет по люстре
а было темно и
я насвистывал
все рухнуло все потолки
все люстры и все светы
мраморный убийца
остался стоять с
отколотой рукой
где щетки для усов?! — кричу —
флакончики пилки зеркала шпоры
звеню весь от злости
на пол посыпались
куски полночи бой звон
тогда вонзаю шпагу
в ножны по рукоять
и еду пешком
окутан призраком кареты
наемный мрамор грозит мне
вслед
отколотой рукой
мы вышли из пивной она чуть не упала
споткнувшись о порог прекрасная Мадлон
мы шли мимо окон грохочущего бала
где от огней взлетал и ахал небосклон
казалось у Мадлон слеза в руке сверкнула
прекрасное лицо устало от ресниц
и мимо темноты прогорклой и сутулой
оно легло в толпу иссиня-белых лиц
прощай моя Мадлон! — я свой услышал шелест
булыжные глаза слезились из-под ног
фонарные огни в воде кривясь кишели
и где-то под мостом о сваи охал бог
был бал графини и маркизы
в свои блистали веера
и я стоял бросая вызов
сегодню завтру и вчера
ко мне подходит герцогиня
и древним родом шелестя
и взором рыцарским окинув
шпаго-надменного меня
сказала: вот не ожидала
месье от вас такого вас!
со всех сторон слепого зала
на нас смотрели сотни глаз
а я час от часу смелее
а я час от часу сильней
смеялся мысленно над нею
в то время как смеялся с ней
я вышел из лавки предсказателя судеб
где куски звезд
и единственная мебель — это угол
образованный стеной и полом
иду
вдруг он догоняет — в очки вместо стекол
вставлено небо — и запыхавшийся:
с вас — говорит — еще причитается полтина!
я дал деньги
тут
звезда со свистом сорвалась с небес
и грохнулась на предсказателя
полтинник упал на мостовую звеня и подпрыгивая
он умер
я вернулся в лавку
чтобы повесить на гвоздь то что осталось
но вошли посетители
потом другие
и так всю ночь
и мне пришлось кратко и в простых выражениях
объяснять им
чего ожидать следует всем
увидев девушку с волнистой светлой прядью
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».