Стихотворения - [2]

как качнулось коромысло,

расплескалось сколько звезд,

нет ли в том лесного смысла,

нет ли в этом хвойных верст.

может, посоху в дорогу

собираться понемногу?

поживи в моей избушке!

ты увидишь на опушке

свадьбы лунные грибные —

до утра звенят иные.

я в еловых сапогах

сам люблю плясать зимою,

пар клубится: ох! и ах!

на снегу теряю хвою,

а изба — из круглых бревен,

и сугробы с крышей вровень,

и стоит еловый запах,

как сугроб на задних лапах,

а весной в мое оконце

зазвенит рябое солнце.

дать смотринам царским место!

это солнышко — жених,

себе выберет невесту

средь сосулек голубых.

только я успел к окошку,

а уж там горит кокошник,

слезы блещут золотые,

девы юные стройны,

скачут ветры удалые

из весенней стороны.

а к свече, приветлив, смугол,

тянет руки темный угол,

медом древним и густым

пахнут соты темноты.

темень крестится, зевая.

на стене — смола живая.

бревна дышат, печь белеет,

в тихих сотах мед густеет,

угол внемлет лунным доскам,

а свеча с клюкой из воска

побрела углу навстречу,

где теплеет сумрак печи,

мы сейчас постелем сами

под еловыми часами.

время — кислые иголки,

за горою плачут волки,

и храпит лесная рать.

дай-как, я свечу задую...

ты чего, сынок, задумал?

иль не будешь ночевать?

ОКНО

бредет окно ночное,

бредет сквозь топи звезд,

склоняясь над водою,

звеня о стебли верст.

 

в окне свет тусклый болен,

свеча бледна сквозь сон.

с бродячих колоколен

летит усталый звон.

 

в стекле дрожат соборы,

туман грозит перстом,

темно закрыв собою

златой порыв крестов.

 

бредет окно далеко

с погасшею свечой.

отлит чугунный локон

и детское плечо

ЧАСЫ

темень старела, лилась.

боя старинного власть —

тени пытать на стене,

взмахом устать и стереть

ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ ДОЖДЬ

теченье улиц деревянных

скорлупы утренних зонтов

несет вдоль стен, где в окнах вянут

невесты, но поют зато.

 

город туманный и холмистый,

как взгляд индейского вождя,

сам на себя пошел на приступ,

приставив лестницы дождя.

 

летит пожарная команда

дождь потушить, блестя водой.

под кровлей рухнувшей тумана

лежит раздавленно-младой

ОСЕННЕЕ УТРО

то был бы окон и ветвей

увядший звон, дрожащий выход

и свет вечерних сыновей,

ушедших огненно и тихо.

 

в стеклянной памяти окна —

дождей размытыми гербами,

когда летит к ветрам одна,

стать далью с скорбными губами

НАЧАЛО ВЕСНЫ

зрачок облокотись

о лестницу лучей

где небом чиркая о крышу

усатый бомбардир

за облаком плечей

кирпичный гнев стены

повиснул и не слышен

и сидя помирала

зима увечных ног

и грохот с крыши изнемог

напомнит око

тяжелой кладкою могил —

сквозь щеку щебет водостока

железной лестницей молил

* * *

вода встречает звук безглавый и рез

ко наглухо молчит.

ей отвечает дождь углами, свой отра

жая жесткий вид.

а там другие дни сменясь другими дня

ми летят по воздуху как кровли с го

лубями.

и молний вынутых отъявленный ответ

листве разрубленной заканчивает

нет.

ей странно быть! еще глаза об утре,

а уж карнизы отрывают день.

и ветер о камень бледнеет и тени зо

вет на порог.

долго кивали ему, пока он очнется от

рек.

здравствуйте! ваше крыло здесь не ва

ше очнулось.

конные встали, о шпорах буянит матрос.

и, сталь узнав, ей стремя вторит, и

даль о сигизмундах спорит.

ей этот вызов мил надбашенного срока,

он время наклонил и дышит одиноко

НАБЕРЕЖНАЯ

как клюв и крылья ночи хмуры

бредущей сгорбленно фигуре!

о, звезд вздымающийся стон!

конь-изваянье над мостом.

о тишину моста разбито

его чугунное копыто.

так каждый шаг ночному небу

и лошадиных звезд воды

домов качает сонный невод,

и тяжелы его ходы

* * *

ждет утро, серея над кровлей,

и окнами меряет ровно

часть страха и чуда, надежды,

где стены не могут тяжелые вежды

поднять

ПРОГУЛКА

инвалид

 

мадмуазель, я вас слышу,

когда вы там, на крыше.

позвольте старому гвардейцу

в боях израненно надеяться

с вами по ночным карнизам пройтись,

где темные трубы и высь.

а то — один, и вечно слякоть,

и не с кем шпорами позвякать

 

девушка

 

пойдемте, добрый старый воин,

возьмите славный ваш костыль!

недвижны звезды, мир спокоен,

и летних кровель жар остыл.

пойдемте тихо и небесно,

смотрите — там в конце луча

стена — кирпичная невеста

слезами звезд блестит к очам.

и ночь железного покроя

себя утешить не велит.

и вьются звуки грозным роем,

и время вычурно звенит

БЕГЛЕЦЫ

тихо холоду скажу

переплыв ветров межу

что по крыше три удара

иль струя кричала пара?

и о сваях грозен сказ

где стонали убивая

будто голову не раз

замечали что живая

нынче кто же? холод строже

сталь детенышей тревожит

и у ног лежала цепь

он недвижен и беззвучен

и мечтали на лице

брови дня за далью тучи

завтра черным полотном

огибая мост и печень

ты все грезишь об одном

но и я как свет беспечен

тихо странствую в дверях

говорю: «рожден из бреда»

предвкушая дымный крах

что несет летя победа

выше колокол нагни!

пусть свирепствует вершина

что втыкает в небо дни

с диким оком армянина

этот холод был неправым

мы клялись устать и лечь

но сверкнувшая орава

упрекнула в небе течь

побежали в страхе тети

голубей крестя узлом

вы меня во сне найдете

резко вспыхнувшем и злом

выше зовы! ниже кудри!

в грудь лесам вонзая высь

стань другим но горе мудрым

что в лесах с дождем лились

будет час — его не будет

холод станет лед и брат

и устало хлынут люди

к тишине осенних врат

* * *

Мария

позвольте снова про любовь!

последний раз с последней крыши.

в моих скрежещет жилах кровь.