Стихотворения и поэмы - [22]

И иди себе вперед!

До других тебе нет дела,

Ветер пусть их носит лай!

Что в душе твоей созрело —

В ясный образ облекай!

Тучи черные нависли —

Пусть их виснут – черта с два!

Для своей живи лишь мысли,

Остальное трын-трава!

1870

* * *

Темнота и туман застилают мне путь,

            Ночь на землю все гуще ложится,

Но я верю, я знаю: живет где-нибудь,

            Где-нибудь да живет царь-девица!

Как достичь до нее – не ищи, не гадай,

            Тут расчет никакой не поможет,

Ни догадка, ни ум, но безумье в тот край,

            Но удача принесть тебя может!

Я не ждал, не гадал, в темноте поскакал

            В ту страну, куда нету дороги,

Я коня разнуздал, наудачу погнал

            И в бока ему втиснул остроги!

Август 1870 г.

* * *

В монастыре пустынном близ Кордовы

Картина есть. Старательной рукой

Изобразил художник в ней суровый,

Как пред кумиром мученик святой

Лежит в цепях и палачи с живого

Сдирают кожу... Вид картины той,

Исполненный жестокого искусства,

Сжимает грудь и возмущает чувство.

Но в дни тоски, мне все являясь снова,

Упорно в мысль вторгается она,

И мука та казнимого святого

Сегодня мне понятна и родна:

С моей души совлечены покровы.

Живая ткань ее обнажена,

И каждое к ней жизни прикасанье

Есть злая боль и жгучее терзанье.

Осень 1870 г.

* * *

Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо,

В полуденных лучах следы недавней стужи

Дымятся. Теплый ветр повеял нам в лицо

И морщит на полях синеющие лужи.

Еще трещит камин, отливами огня

Минувший тесный мир зимы напоминая,

Но жаворонок там, над озимью звеня,

Сегодня возвестил, что жизнь пришла иная.

И в воздухе звучат слова, не знаю чьи,

Про счастье, и любовь, и юность, и доверье,

И громко вторят им бегущие ручьи,

Колебля тростника желтеющие перья.

Пускай же, как они по глине и песку

Растаявших снегов, журча, уносят воды,

Бесследно унесет души твоей тоску

Врачующая власть воскреснувшей природы!

25 декабря 1870 г.

* * *

Про подвиг слышал я Кротонского бойца,

Как, юного взвалив на плечи он тельца,

Чтоб силу крепких мышц умножить постепенно,

Вкруг городской стены ходил, под ним согбенный,

И ежедневно труд свой повторял, пока

Телец тот не дорос до тучного быка.

В дни юности моей, с судьбой в отважном споре,

Я, как Милон[14], взвалил себе на плечи горе,

Не замечая сам, что бремя тяжело;

Но с каждым днем оно невидимо росло,

И голова моя под ним уж поседела,

Оно же все растет без меры и предела!

Май 1871 г.

На тяге

Сквозит на зареве темнеющих небес

И мелким предо мной рисуется узором

В весенние листы едва одетый лес,

На луг болотистый спускаясь косогором.

И глушь и тишина. Лишь сонные дрозды

Как нехотя свое доканчивают пенье;

От луга всходит пар... мерцающей звезды

У ног моих в воде явилось отраженье;

Прохладой дунуло, и прошлогодний лист

Зашелестел в дубах... Внезапно легкий свист

Послышался; за ним, отчетисто и внятно,

Стрелку знакомый хрип раздался троекратно,

И вальдшнеп протянул – вне выстрела. Другой

Летит из-за лесу, но длинною дугой

Опушку обогнул и скрылся. Слух и зренье

Мои напряжены, и вот через мгновенье,

Свистя, еще один, в последнем свете дня,

Чертой трепещущей несется на меня.

Дыханье притаив, нагнувшись под осиной,

Я выждал верный миг – вперед на пол-аршина

Я вскинул – огнь блеснул, по лесу грянул гром —

И вальдшнеп падает на землю колесом.

Удара тяжкого далекие раскаты,

Слабея, замерли. Спокойствием объятый,

Вновь дремлет юный лес, и облаком седым

В недвижном воздухе висит ружейный дым.

Вот донеслась еще из дальнего болота

Весенних журавлей ликующая нота —

И стихло все опять – и в глубине ветвей

Жемчужной дробию защелкал соловей.

Но отчего же вдруг, мучительно и странно,

Минувшим на меня повеяло нежданно

И в этих сумерках, и в этой тишине

Упреком горестным оно предстало мне?

Былые радости! Забытые печали!

Зачем в моей душе вы снова прозвучали

И снова предо мной, средь явственного сна,

Мелькнула дней моих погибшая весна?

Май 1871 г.

* * *

To было раннею весной,

            Трава едва всходила,

Ручьи текли, не парил зной,

            И зелень рощ сквозила;

Труба пастушья поутру

            Еще не пела звонко,

И в завитках еще в бору

            Был папоротник тонкий.

То было раннею весной,

            В тени берез то было,

Когда с улыбкой предо мной

            Ты очи опустила.

То на любовь мою в ответ

            Ты опустила вежды —

О жизнь! о лес! о солнца свет!

            О юность! о надежды!

И плакал я перед тобой,

            На лик твой глядя милый. —

То было раннею весной,

            В тени берез то было!

То было в утро наших лет —

            О счастие! о слезы!

О лес! о жизнь! о солнца свет!

            О свежий дух березы!

Май 1871 г.

* * *

Прозрачных облаков спокойное движенье,

Как дымкой солнечный перенимая свет,

То бледным золотом, то мягкой синей тенью

Окрашивает даль. Нам тихий свой привет

Шлет осень мирная. Ни резких очертаний,

Ни ярких красок нет. Землей пережита

Пора роскошных сил и мощных трепетаний;

Стремленья улеглись; иная красота

Сменила прежнюю; ликующего лета

Лучами сильными уж боле не согрета,

Природа вся полна последней теплоты;

Еще вдоль влажных меж красуются цветы,

А на пустых полях засохшие былины

Опутывает сеть дрожащей паутины;

Кружася медленно в безветрии лесном,

На землю желтый лист спадает за листом;