Стихотворения и поэмы - [17]

Последние годы были, однако, особенно драматичны. Ушла из жизни Мария Константиновна — жена, товарищ, близкий друг. На ее столе всегда лежали свежие цветы… Поэт не поддавался ни горю, ни болезни сердца, которая его, никогда не обращавшегося к врачам, настигла накануне 80-летия. Он продолжал работу над книгой рассказов-воспоминаний, подобной книге «Двойная радуга». Уже были написаны очерки о Д. Гулиа, А. Прокофьеве, О. Форш, И. Эренбурге, В. Василевской, А. Корнейчуке. Тихонов предполагал закончить так называемую «Кавказскую книгу», в которую должны были войти уже написанная повесть «Кавалькада» и отдельные рассказы. Когда врачи запретили работать, наиболее интересные эпизоды из своей жизни Николай Семенович стал записывать на магнитофонную ленту. Так была создана «Звуковая книга», с которой автор выступил по Всесоюзному радио.

В январе 1979 года Тихонов был выдвинут кандидатом в депутаты. Верховного Совета СССР десятого созыва по Свердловскому избирательному округу Марийской АССР. На вопрос журналиста, не мешает ли огромная общественная работа творчеству, писатель ответил: «Наоборот, помогает… Постоянное общение с людьми необходимо для каждого литератора. А потом, если взять депутатскую работу, то она, может быть, как никакая другая, дает богатейшую возможность знать нужды и запросы народа, его настроение, служит пищей для серьезных выводов и размышлений. Все это потом так или иначе отражается в творчестве. А сознавать себя нужным людям — что может быть выше и радостнее для парламентария страны подлинной демократии?»[43]

Последнее, что написал Тихонов, было воззвание депутата к избирателям. Поэт выполнял свои депутатские обязанности до рокового дня. А ведь он был не только депутатом, но и заместителем Председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Последний раз по телевизору его видели за столом Президиума Верховного Совета.

До последнего дня жизнь была заполнена до предела. Но мог ли он, лирик прежде всего, оставить сердце без глотка лирики? Сердце, казалось, ждало повода, чтобы разгореться молодыми стихами — «с голубыми вспышками в строке» («Дикарями сделанные вещи…»). И жизнь в этом была благосклонной к поэту.

Еще не пришло время говорить об этом спокойно — да и придет ли когда? У меня в руках — последняя тетрадь Николая Семеновича. Мы жили своей обычной жизнью — торопились на работу, воспитывали детей, смотрели телевизор. А в заснеженном Переделкине отбивало ритм вдохновенной лирики сердце поэта.

Он сам воспринимал происшедшее как «чудо из чудес». Они нахлынули вновь, «Несчетные строки восторга, Рожденные песней ночной!» («Городок писателей»). Поэт вновь «стиховой насыщался отрадой», вновь «пламень восторга не гас». Разгоряченные болезнью виски холодил «ветер счастья». Новую радость сердца «звезды указали». Судьба, опаленная «сомненьем и болью», «вдруг нашла в себе силу и свет» («Этот год, что был горестно горек…»). Словно сомкнулись круги времен, и жезлом вдохновения снова взмахнул автор «Браги». Не эти ли «Песни каждого дня» предвидел П. Антокольский, пророчески предрекая: «Две книги — „Брага“ и „Орда“ — с начала пишутся как будто» («Портрет поэта»)?

«Песни каждого дня». Мы узнаем в них прежнего Тихонова: за величием духа — улыбчивая отчаянность озорного мальчишки. Входя в мир его искусства, читатель чувствует себя здесь так, словно всегда был знаком с поэтом. Вновь появляется постоянный у Тихонова образ путешественника — на этот раз Фритьофа Нансена, чьи слова звучат как завет самого автора: «Если жизнь лишить мечты, Чем она для нас была бы!» («Путешествие на „Фраме“»).

* * *

Николай Тихонов прожил большую и в творческой своей сущности счастливую жизнь. Он рано получил признание, которое оказалось единодушным и прочным. Работоспособность Тихонова — поразительна. Он сам приучил нас представлять его всегда здоровым и даже как бы бессмертным. «Ему устать нельзя!» — эту строку поэта мы всегда относили к нему самому. А он просто выполнял заповедь своих ранних героев: «Приказу верен солдат». Приказ творить он выполнял буквально до последнего часа. Мы думали, что он — стальной. Дух — да. Но не сердце…

Масштабность поэзии Тихонова обусловлена эпохой. Но разве просто оказаться на уровне ее требований? Можно сказать, что в лице Тихонова Великий Октябрь обрел певца не только талантливого, но и достойного его. Творчество Тихонова привлекает утверждением в жизни героического начала. Оно дает вдохновляющий пример гармоничного решения вопросов национального и интернационального в искусстве как диалектически связанных и неразрывных категорий. Оно учит дышать романтикой больших исторических событий. Оно учит поэтической свежести.

Велик пример Тихонова как поэта-гражданина, поэта-солдата, который дал советской литературе впечатляющие образы героев революции, сам работал под стать им самоотверженно в годы Великой Отечественной войны. Вместе с выдающимися деятелями различных народов Тихонов вписал свое имя в летопись мировой истории как имя поэта, не только воодушевленного жаждой служения человечеству, но и служащего ему делом и словом.