Стихотворения и поэмы - [34]

Шрифт
Интервал

Мин тупых и гладких, как плеши!»
Ну, что ты вертишь хвостиком,
Словно пишешь письмо вон этой пешей!

(Спускается. Спрыгивает с биплана).

Она такая же глупая, как и все. Она каждый день
Кладет на одну чашку тело,
А на другую душу.
И радуется смело,
Если душа перетянула.
Ей не лень
Поутру считать: сколько будет — океаны плюс суша.
У нее на грудях холодные объедки поцелуев мужа.
А она ими голодного любовника потчует.
Смешная! Она не понимает, что в луже
Она
Отражена
С тремя грудями, как и прочия!
Смотри: какую огромную каменную люльку
Город для людей у времени купил,
А я сейчас возьму каланчу и, как в свистульку,
Буду дудеть в нее из последних сил.

Биплан

Тррррр-та-ту-ту-та-книзззззу-от-трррра-та-ззззенита
Ззэззевают-зззззрачки-тррррр-ззззэеленых-ззззиг-зззагов…

Лирик

Эй, девушка, с глазами черней антрацита!
Я у солнца выбил сегодня шпагу,
Которую оно собиралось
Вонзить в пухлые щеки Крита.
Если бы ты знала, как оно перепугалось,
Покраснело
От испуга, пожелтело,
Как канарейки;
Покупало у меня жалость,
Пока на веки его не легли облака, словно трехкопейки.

Женщина

Сегодня в город прибежала ужасно перепуганная судьба,
Что-то кричала, вроде
Того, что умирает возле афишного столба,
Обещалась быть подобной погоде,
Переменчивой и нужной; «только спасите!» — кричит,
Трясет бутафорией оккультных книг,
Хлопает домами, трещит,
Пищит,
А из ридикюля выпрыгивает за мигом миг.

Лирик

Чего же вы все закисли, как сосиски,
Выжеванные, тощие, как брошюрки стихов?!
Возьмите пальцы судьбы, как зубочистки,
И ковыряйте ими между гнилых веков.
Если мир развалился уютно в каменном стуле
И хрюкает хлюпаньем хлябких калош,
Так это потому, что секунды — пули
Оставили следы, которых не сотрешь;
Потому что старая, дряхлая истина докурена,
А кому охота курить окурки, если есть папиросы.
Жгите Голубиную книгу! в обложке лазури она!
Человечество при смерти от книжного поноса!

Голос

Если б построить башню…

Другой

Да, да! Башню громадную
И вскарабкаться на небо!
Там, вероятно, тепло.
Там уютно, там зала такая необъятная,
Где ангелы поют светло.

Лирик

Да неужели вы не знаете, что все . . . . . . охрипли,
Что у них пополневшие голоса!
Они и петь-то отвыкли
С тех пор,
Как в проходной двор
Обратились . . . . . .
У . . . . . . пропали бицепсы и сердечные мускулы,
Они стали похожи на мопсов толстых;
Только и делают, что поднимают воронки ветра узкие,
Как фужеры, и рычат тосты.
Шейте из облаков сорочки бессвязно,
На аршины продается лунная бахрома.

Художник

Он всё врет! Сверху косматый город кажется только грязной
Скатертью, на которой крошками набросаны дома.
И наше счастье, что любовь не спустили мы
С камнем на шее в муть его лирических валов.

Лирик

О да! Я знаю: весь мир — это длинная, нервущаяся кинемофильма
Окровавленных, прыгающих женских языков.

Художник

Как на крыльях мельницы, в водовороте событий
Ты, желающий жить, успел истлеть!

Лирик

Неправда! Посмотрите,
Да научитесь смотреть!
Снимите
С душ запыленный монокль тысячелетий,
Он врезался в душу и заставляет ее хрипеть,
А ведь у вас есть розовеньие дети!

Женщина

Мы боимся города, когда он начинает скакать
С одной
Крыши на другую,
Как каменная обезьяна,
Поутру и
Порой
Вечеровой
Нас тысячью голосов пугать,
Вылезая, как из медальона, из тумана.

Мужчина

У города нечищенные, желтые челюсти фонарей!

Другой

Каждый день рушатся достраивающиеся скелеты!

Третий

Трамвай слопал у меня пять детей!

Девочка

Я не могу есть дома, как конфеты.

Лирик

Вырожденцы! Занавесьте суетою
Свой разговор!
Смотрите: день ночеет! В воздухе смуглеют почки!
Город взмахнул трубою
Завода, как дирижер,
И вставил огни витрин в вырезе фрачной сорочки!
Смычок трамвая заскользил по лопающимся проводам,
Барабаном загудели авто по мостовой,
Всё пляшет здесь и там,
Трам-бум-бум!
Научитесь каждый быть самим собой!

Художник

Послушайте…

Лирик

Я и сам знаю, что электрической пылью
Взыскиваются ваши глаза, но ведь это потому,
Что вы плагиатируете фонари автомобильи,
Когда они от нечего делать пожирают косматую тьму.

Художник

Послушайте…

Лирик

Вы скажете, что ваше сердце ужасно
Стучит, но ведь это же совсем пустяки;
Вы, значит, не слыхали входной двери: всякий раз она
Оглушительно шарахается, ломая свои каблуки.

Художник

Нет, кроме шуток…

Лирик

Вы уверяете, что корью
Захворало ваше сердце, — но ведь это необходимо хоть раз!

Художник

Вы в этом убеждены?

Лирик

Хотите! с доктором поспорю!
У каждого бывает покрытый сыпною болезнью час!

Сутолока увеличивается. Проносится пожарная автомобилья. Факелы вместо фонарей. Она налетает на тэф-тэф похоронного бюро, перевертывает гроб и волочит труп по земле.

А вот, когда вы выйдете, в разорванный полдень,
На главную улицу, где пляшет холодень,
Где скребут по снегу моторы свой выпуклый шаг,
Как будто раки в пакете шуршат, —
Вы увидите, как огромный день, с животом,
Раздутым невероятно от проглоченных людишек,
На тротуар выхаркивает, с трудом
И пищу, пищи излишек.
А около вскрикивает монументальная женщина скорбно
И пронзительно. Ее душит горбатый грешок.
Всплескивается и хватается за его горб она,
А он оседает, пыхтя и превращаясь в порошок.

Художник

Послушайте! Это, в конце концов, невыносимо:
Каждый день машины, моторы и водосточный контрабас.

Невеста

Это так оглушительно!

Еще от автора Вадим Габриэлевич Шершеневич
Лошадь как лошадь

Шершеневич Вадим Габриэлевич — поэт, переводчик. Поэзия Шершеневича внесла огромный вклад в продвижение новых литературных теорий и идей, формирования Серебряного века отечественной литературы. Вместе с С. Есениным, А. Мариенгофом и Р. Ивневым Шершеневич cформировал в России теорию имажинизма (от французского image – образ).


Имажинисты. Коробейники счастья

Книга включает поэму причащения Кусикова «Коевангелиеран» (Коран плюс Евангелие), пять его стихотворений «Аль-Баррак», «Прийти оттуда И уйти в туда…», «Так ничего не делая, как много делал я…», «Уносился день криком воронья…», «Дырявый шатёр моих дум Штопают спицы луны…», а также авангардно-урбанистическую поэму Шершеневича «Песня песней».Название сборнику дают строки из программного стихотворения одного из основателей имажинизма и главного его теоретика — Вадима Шершеневича.


Поэмы

Творчество В.Г.Шершеневича (1893-1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма.


Чудо в пустыне

Последний из серии одесских футуристических альманахов. «Чудо в пустыне» представляет собой частью второе издание некоторых стихотворений, напечатанных в распроданных книгах («Шелковые фонари», «Серебряные трубы», «Авто в облаках», «Седьмое покрывало»), частью новые произведения В. Маяковского, С. Третьякова и В. Шершеневича.https://ruslit.traumlibrary.net.


Стихи

Вадим Габриэлевич Шершеневич (25 января 1893, Казань — 18 мая 1942, Барнаул) — поэт, переводчик, один из основателей и главных теоретиков имажинизма.


Автомобилья поступь

Вторая книга лирики В. Шершеневича. «В эту книгу включены стихотворения, написанные в период 1912–1914 гг. Многие из этих пьес были уже напечатаны, как в моих предыдущих брошюрах, так и в периодических изданиях. Еще бо́льшее количество пьес, написанных в то же время, мною сюда не включено. Я хотел представить в этой книге весь мой путь за это время, не опуская ни одного отклона. Для каждого устремления я попытался выбрать самое характерное, откинув подходы, пробы и переходы.»https://ruslit.traumlibrary.net.


Рекомендуем почитать
Полное собрание стихотворений

«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.


Стихотворения

Поэтическое наследие М. Кузмина (1872–1936) в таком объеме издается впервые. Представлено 11 стихотворных книг и значительное количество стихотворений, не вошедших в авторские сборники. Большая часть текстов сверена с автографами, в примечаниях использованы обширные архивные материалы, в том числе Дневник поэта, а также новейшие труды отечественных и зарубежных исследователей творчества М. Кузмина.http://ruslit.traumlibrary.net.


Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.


Стихотворения и поэмы

Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.