Стихотворения и поэмы - [16]

Шрифт
Интервал

Не косою ли молний скошена ночь?
Подкатываются волны, как к горлу комья,
Нагибается профиль меня изнемочь.
Это с бедер купальщиц или с окон стекает?
И что это? Дождь? Иль вода? А сквозь мех
Этой тьмы две строки ваших губ выступают,
И рифмой коварной картавый ваш смех.
Этот смех, как духи слишком пряные, льется,
Он с тахты. Из-за штор. От ковров. И из ниш.
А сердце бьется,
Юлит и бьется,
В мышеловке ребер умирает мышь.

Сентябрь 1917

Небоскреб образов минус спряженье

Свора слез в подворотне глотки
За икры минут проходящий час
Сердце без боли — парень без походки,
В пепельницу платка окурки глаз.
Долго плюс дольше.
Фокстерьеру сердца
Кружиться, юлиться, вертеться.
Волгою мокрый платок
В чайнике сердца кипяток.
Доменною печью улыбки 140 по Цельсию
Обжигать кирпичи моих щек.
Мимо перрона шаблона по рельсе
Паровоз голоса с вагонами строк.
Сквозь обруч рта, сквозь красное О он
Красный клоун
Язык ранний
Тост.
В небес голубом стакане
Гонококки звезд.

Март 1919

Динамас статики

Б. Эрдману

Стволы стреляют в небо от жары
И тишина вся в дырьях криков птичьих.
У воздуха веснушки мошкары
И робость летних непривычек.
Спит солнечный карась вверху,
Где пруд в кувшинках облаков и не проточно.
И сеет зерна тени в мху
Шмель — пестрый почтальон цветочный.
Вдали авто сверлит у полдня зуб
И полдень запрокинулся неловок…
И мыслей муравьи ползут
По пням вчерашних недомолвок.

Июль 1919.

Сокольники.

Принцип поэтической грамматики

День минус солнце плюс оба
Полюса скрипят проселком веков.
Над нами в небе пам-пам пляшет злоба,
Где аэро качается в гамаке ветров.
Лечь — улицы. Сесть — палисадник.
Вскочить — небоскребы до звезд.
О, горло! Весенний рассадник
Хрипоты и невиданных слез.
О, сердце! Какого пророчества
Ты ждешь, чтоб вконец устать
И каждую вещь по имени-отчеству
Вежливо не называть?!
Уткнись в мою душу, не ерзай,
Наседкой страстей не клохчи
И аппаратиком Морзе
По ленте вен не стучи!
Отдираю леса и доски
С памятника завтрашних жить:
Со свистком полицейским, как с соской,
Обмочившись, осень лежит…
Возвращаясь с какого-то пира
Минус разум плюс пули солдат,
Эти нежные вёсны на крыльях вампира
Пролетают глядеть в никуда.

Ноябрь 1918

Принцип обратной темы

Это лужицы светятся нежно и лоско.
Это ногти на длинных пальцах Тверской…
Я иду и треплет мою прическу
Ветер теплой и женской рукой.
Ах, как трудно нести колокольчики ваших улыбок
И самому не звенеть,
На весь мир не звенеть,
Не звенеть…
Вы остались. Устались, и стаей серебряных рыбок
Ваши глаза в ресничную сеть.
Только помнится: в окна вползали корни
Всё растущей луны между засадами ос.
«Ах, как мертвенно золото всех Калифорний
Возле россыпи ваших волос!..»
Канарейка в углу (как осколок луны) нанизала,
Низала
Бусы трелей стеклянных на нитку и вдруг
Жестким клювом, должно быть, эту нить оборвала,
И стекляшки разбились, попадав вокруг.
И испуганно прыснули под полом мышки,
И взглянувши на капельки ваших грудей,
Даже март (этот гадкий, непослушный мальчишка)
Спотыкнулся о краткий февраль страстей.

Октябрь 1917

Принцип архитектурного соподчинения

У купца — товаром трещат лабазы,
Лишь скидавай засов, покричи пять минут:
— Алмазы! Лучшие свежие алмазы! —
И покупатели ордой потекут.
Девушка дождется лунного часа,
Выйдет на площадь, где прохожий чист,
И груди, как розовые чаши мяса,
Ценителю длительной дрожи продаст.
Священник покажется толстый, хороший.
На груди с большущим крестом,
И у прихожан обменяет на гроши
Свое интервью с Христом.
Ну а поэту? Кто купит муки,
Обмотанные марлей чистейших строк?
Он выйдет на площадь, протянет руки,
И с голоду подохнет в недолгий срок!
Мое сердце не банк увлечений, ошибки
И буквы восходят мои на крови.
Как на сковородке трепещется рыбка,
Так жарится сердце мое на любви!
Эй, люди! Монахи, купцы и девицы!
Лбом припадаю отошедшему дню,
И сердце не успевает биться,
А пульс слился в одну трескотню.
Но ведь сердце, набухшее болью, дороже
Пустого сердца продашь едва ль,
И где сыскать таких прохожих,
Которые золотом скупили б печаль?!
И когда ночью сжимаете в постельке тело ближнее,
Иль устаете счастье свое считать,
Я выхожу площадями рычать:
— Продается сердце неудобное, лишнее!
Эй! Кто хочет пудами тоску покупать?!

Январь 1918

Принцип реального параллелизма

От полночи частой и грубой,
От бесстыдного бешенства поз,
Из души выпадают молочные зубы
Наивных томлений,
Влюблений
И грез.
От страстей в полный голос и шепотом,
От твоих суеверий, весна.
Дни прорастают болезненным опытом,
Словно костью зубов прорастает десна.
Вы пришли и с последнею, трудною самой
Болью взрезали жизнь, точно мудрости зуб,
Ничего не помню, не знаю, упрямо
Утонувши в прибое мучительных губ.
И будущие дни считаю
Числом оставшихся с тобой ночей…
Не живу… Не пишу… Засыпаю
На твоем глубоком плече.
И от каждой обиды невнятной
Слезами глаза свело.
На зубах у души побуревшие пятна.
Вместо сердца — сплошное дупло.
Изболевшей душе не помогут коронки
Из золота. По ночам
Ты напрасно готовишь прогнившим зубам
Пломбу из ласки звонкой…
Жизнь догнивает, чернея зубами.
Эти черные пятна — то летит воронье!
Знаю: мудрости зуба не вырвать щипцами,
Но как сладко его нытье!..

Май 1918

Принцип графического стиха

Когда среди обыденной жизни,
Напоминающей днями слова салонной болтовни,

Еще от автора Вадим Габриэлевич Шершеневич
Лошадь как лошадь

Шершеневич Вадим Габриэлевич — поэт, переводчик. Поэзия Шершеневича внесла огромный вклад в продвижение новых литературных теорий и идей, формирования Серебряного века отечественной литературы. Вместе с С. Есениным, А. Мариенгофом и Р. Ивневым Шершеневич cформировал в России теорию имажинизма (от французского image – образ).


Поэмы

Творчество В.Г.Шершеневича (1893-1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма.


Имажинисты. Коробейники счастья

Книга включает поэму причащения Кусикова «Коевангелиеран» (Коран плюс Евангелие), пять его стихотворений «Аль-Баррак», «Прийти оттуда И уйти в туда…», «Так ничего не делая, как много делал я…», «Уносился день криком воронья…», «Дырявый шатёр моих дум Штопают спицы луны…», а также авангардно-урбанистическую поэму Шершеневича «Песня песней».Название сборнику дают строки из программного стихотворения одного из основателей имажинизма и главного его теоретика — Вадима Шершеневича.


Чудо в пустыне

Последний из серии одесских футуристических альманахов. «Чудо в пустыне» представляет собой частью второе издание некоторых стихотворений, напечатанных в распроданных книгах («Шелковые фонари», «Серебряные трубы», «Авто в облаках», «Седьмое покрывало»), частью новые произведения В. Маяковского, С. Третьякова и В. Шершеневича.https://ruslit.traumlibrary.net.


Стихи

Вадим Габриэлевич Шершеневич (25 января 1893, Казань — 18 мая 1942, Барнаул) — поэт, переводчик, один из основателей и главных теоретиков имажинизма.


Автомобилья поступь

Вторая книга лирики В. Шершеневича. «В эту книгу включены стихотворения, написанные в период 1912–1914 гг. Многие из этих пьес были уже напечатаны, как в моих предыдущих брошюрах, так и в периодических изданиях. Еще бо́льшее количество пьес, написанных в то же время, мною сюда не включено. Я хотел представить в этой книге весь мой путь за это время, не опуская ни одного отклона. Для каждого устремления я попытался выбрать самое характерное, откинув подходы, пробы и переходы.»https://ruslit.traumlibrary.net.


Рекомендуем почитать
Полное собрание стихотворений

«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.


Стихотворения

Поэтическое наследие М. Кузмина (1872–1936) в таком объеме издается впервые. Представлено 11 стихотворных книг и значительное количество стихотворений, не вошедших в авторские сборники. Большая часть текстов сверена с автографами, в примечаниях использованы обширные архивные материалы, в том числе Дневник поэта, а также новейшие труды отечественных и зарубежных исследователей творчества М. Кузмина.http://ruslit.traumlibrary.net.


Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.


Стихотворения и поэмы

Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.