Стихотворения и поэмы - [54]

Береза там ветвями мне махала,

Привет в оконце перед сном послав,

И та звезда, что мир мой озаряла,

Цвела цветком среди небесных трав

И стерегла ребенка от напастей…

Настанет скоро уж пора упасть ей!

Там соловьи среди родных дубрав

На каждой ветке заводили пенье,

Там белый меж деревьями рукав

Мелькнул когда-то мне лишь на мгновенье

И сразу скрылся в чаще без следа,

Чтобы остаться в сердце навсегда.

Впервые там я радость и страданье

Доверчиво учился принимать,

Там слушал песню затаив дыханье,

И сам тихонько начал напевать,

Там звонкий ключ меня спасал от жажды…

О, хоть бы вновь припасть к нему однажды!

Там я поплыл по лону вешних вод

В водоворот страстей, желаний, боли,

Там видел я горячий труд и пот,

Там слушал я слова голодной голи, —

Я их навек в душе своей сберег…

О край родной! Ты всё мне дал, что мог!

Прости меня: небрежно, неумело

Я расточал дары твои не раз!

Ошибок много, слишком мало дела

Оставлю я, когда пробьет мой час,

И только тем не стою я укора,

Что сам казнюсь суровым приговором.

О край родной! Недавно побывал

Я в хатах с обомшелыми стрехами,

Где столько давних повестей слыхал,

Что тихими струились ручейками,

Где я с друзьями песню запевал…

Ах, мало их в живых я увидал!

Но как приветны были их объятья

И как родны и радостно теплы!

Благодарю вас, дорогие братья,

Что вновь со мной вы сели за столы,

Мне протянули дружеские руки,

Как будто бы и не было разлуки!

Да кто бы мог нас, право, разлучить?

Возможно ли с младенцем несмышленым

Поссорить мать? Да разве отделить

Летучий ветер от вершин зеленых?

Каким же плугом запахать тот след,

Что остается в сердце с юных лет?

О край родной! Топтал тебя ногою

Кровавый хищник, да не растоптал, —

И ты стоишь теперь передо мною

Стократ сильней, чем ранее стоял…

И племени встающему, младому

Несу привет я из родного дома.

О край родной! Как не любить размах

Твоих просторов, ивы у дороги,

И новые строения в степях,

И новый след на дедовском пороге,

И старину нетленно белых стен,

И малыша у маминых колен!

Какой проложишь ты, о край чудесный,

В грядущее великое маршрут,

В каких садах польются звонко песни

Тех поколений, что потом придут,

Какую миру истину откроешь,

Какой народу праздник ты устроишь?

О край родной, та жизнь, что ты мне дал,

Крепка, как ветви на столетних кедрах,

И хоть не раз без меры расточал

Я ценности даров твоих прещедрых,

Но то, чем я тебе обязан был,

Я даже и в безумствах не забыл.

Ты знаешь это. Мощную десницу

Кладешь, родной, ты на мое чело,

И дел чужих чудесные страницы,

Небес чужих сиянье и тепло

Благословляя дружеской рукою, —

О край родной, всем сердцем я с тобою!

17 октября 1945 Белград

2. ЖЕНЕ́ © Перевод П. Карабан

Наш Киев сбросил животворный сон

С плечей своих, окутанных туманом.

Ты вышла одиноко на балкон —

И воробьи приветом постоянным

Тебя встречают. Дворник взял метлу,

И солнце быстро прогоняет мглу.

И что в нем, в этом Киеве? Какою

Он красотой пленил навеки нас?

К знакомым чудесам вдвоем с тобою

Приглядывались мы вот тут не раз:

К садам, к нарядным платьям киевлянок,

Что утро открывают спозаранок.

Каштанов лаполистых янтари

На Ленинской горят осенней вестью;

Умылося росою до зари

Соломенское славное предместье,

А там, за ним, лежит аэродром,

Где Киеву махнул я рукавом.

Как повелось, ты вышла, провожая,

И миг прощальный молчаливым был.

А пес, с забавной кличкой Амуртая,

В квартире нашей так наивно выл,

Что мы стояли, сами чуть не плача, —

Хоть преходящи горести собачьи.

Наш сын умчался в школу в ранний час,

Со мною распрощавшись благосклонно,

Как старший с младшим. Дал он мне наказ,

Чтоб я берег себя. И неуклонно

Сыновний выполняю я приказ,

Его нарушив, может быть, лишь раз.

И вот стоишь ты на балконе. Гложет

Тебя тоска: «Уж месяц нет письма!»

И телефонные звонки тревожат,

И подступает, крадучись, зима,

На ум приходят всякие заботы, —

А руки вечно в поисках работы…

Такой тебя мечты рисуют, но…

А если дверь балкона на запоре?

И выходить тебе запрещено?

И ты в постели? И тоску во взоре

Родит безделье? Мучит тишина?

И ты больна? И ты как перст одна?

Возню затеял Тигрик с Амуртаем:

Он хвост собачий ловит, точно мышь…

Вдвоем, бывало, это наблюдаем, —

Теперь же ты со скукою глядишь,

И на цветы, что расцвели чудесно,

Смотреть одной тебе неинтересно!

А может, честной прозою сказать,

В распределитель собралась ты рано?..

Ах, как хочу услышать я опять

Слова, какие слышим постоянно,

С далеких возвращаясь берегов,

И постоянно жаждем этих слов!

Мне кажется — ты вздрогнула с испуга:

Почудился так ясно голос мой!..

Нет, голос не почудился, подруга, —

Что значат расстоянья, край чужой,

Что горы, море, что там километры,

Когда Наталка тужит: «Петре, Петре!»

Благословенна будь, мой друг единый,

И чистый Киев наш благослови!

Узор рубашки вышивая сыну,

И мужа имя тихо назови.

Рука с рукой пройдем мы — до могилы, —

И светит мне всегда твой образ милый!

18–20 октября 1945 Белград

3. СЫНУ © Перевод П. Карабан

Ты был еще совсем катигорошек,

Одна из многих человечьих мошек,

Что выползли на солнышко: весна

Тепло струила из ковша без дна.

Блаженно лепеча, они кружили,

И вдруг тебя премудрые спросили

(Таким я сам бы оказаться мог):

«Кем в жизни ты желаешь быть, дружок?»

Серьезный, как и все катигорошки,

Ты на вопрос, подумавши немножко,