Стихотворения и поэмы - [37]

Коль за вас он предан смерти —

Эта смерть подобна жизни.

Тот не мертв, кто умирает,

Жизнь свою отдав народу,

Но навеки погибает —

Кто себе живет в угоду.

Пусть свершатся все напасти,

Пусть близка моя кончина,—

Не хочу, чтобы в несчастье

Мать оплакивала сына.

Положась на милость божью,

Я печаль души нетленной

Уношу с собой к подножью

Вседержителя вселенной.

То, к чему душа стремится,

Уж не сделать мне сегодня,

Пусть же, дети, совершится

Воля дивная господня!

Пусть хранит судьба вас, дети,

От неравной этой битвы.

Мне ж довольно, что на свете

За меня творят молитвы…“

21

И как будто свод небесный

Раскололся над землею,

И господь, склонясь над бездной,

Посмотрел в лицо герою.

И, коленопреклоненный,

Пал народ перед владыкой,

И замолкнул, изумленный

Духом доблести великой.

Так высокая отвага

Поражает человека,

Ибо сила зла и блага

Беспредельна в нас от века.

22

Стало жаль царю народа,

И сказал он: „Боже правый!

Да минует нас невзгода,

Да исчезнет враг кровавый!

Царь — слуга единоверцам,

И свое он слово сдержит.

Всякий, кто отмерит сердцем,

Пусть потом рассудком режет.

Час настал… Друзья, прощайте!

В путь меня благословите.

В чем не прав — не осуждайте,

А повинен в чем — простите“.

Дал он знак, труба запела,

И подвел коня стремянный,

И вскочил в седло он смело,

Дивным светом осиянный.

Даже враг, взглянув украдкой,

Мог царем залюбоваться,

Ибо кто еще посадкой

Мог с Димитрием равняться?

И простился царь со всеми,

Кто стоял пред ним доселе,

И, поставив ногу в стремя,

На коней вельможи сели.

Сам святитель, не желая

Преждевременной разлуки,

Из родного ехал края

Проводить царя на муки.

И поехал царь, и свита

Вместе с войском поскакала,

И, несчастием убита,

Вся страна вослед рыдала.

23

Но покуда поезд царский

Пробирался по пустыне,

В нетерпенье хан татарский

Кликнул клич своей дружине

И, чтоб разом кончить дело,

Приказал сардару, гордый:

„Привези ко мне картвела,

Будь живой он или мертвый.

Если ж он успел укрыться,

Разгроми его владенья —

Будь то крепость, иль столица,

Или бедное селенье“.

И когда в степи безводной

Рать несметная явилась,

Понял царь наш благородный,

Что недоброе случилось.

И сказал он так вельможам:

„Что бы ни было со мною,

Мы несчастью не поможем,

Если будем рваться к бою.

Дайте клятву мне, картвелы,

Что во имя господина,

Как бы ни были вы смелы,

Не поднимет меч дружина.

Все вы будете убиты.

Враг разрушит ваши кровы.

Так ужель из-за обиды

Вы страну предать готовы?

Ради счастия народа

Пусть свершается расплата.

„Отойди, коль нет исхода“ —

Так сказал мудрец когда-то.

Дайте ж клятву, что не встретит

Лютый враг сопротивленья.

В Судный день цари ответят

За напрасные сраженья“.

24

Что ж вельможам оставалось?

Поклялись, ломая руки!

Кто к стране имеет жалость,

И позор снесет, и муки.

Били в грудь себя картвелы,

Говорили: „Боже правый,

День придет — за это дело

Враг ответит нам кровавый!“

Но гонца уже к татарам

Их владыка посылает:

„Встань, явись перед сардаром

И узнай — чего желает.

Коль ему Димитрий нужен —

Я иду к нему навстречу“.

Поскакал гонец, послушен,

И с такой вернулся речью:

„Царь, враги идут лавиной,

Их сардар в сраженье гонит.

Но коль ты придешь с повинной,

Он страны твоей не тронет“.

И сказал Димитрий снова:

„Коль страна моя спасется,

Значит, ныне кровь царева

Понапрасну не прольется“.

И поехал он к татарам,

Непреклонный и могучий,

И предстал перед сардаром,

И сказал: „Бери и мучай!“

И накинулись, как звери,

На владыку басурмане,

И пред ним открылись двери

Беспримерных испытаний.

25

Царь, измученный в дороге,

Должен к хану был явиться.

Словно волк в своей берлоге,

Ждал владыку кровопийца.

„Как ты смел, — спросил он важно, —

Быть с моим злодеем вместе?

Отвечай и знай, бесстрашный,

Что настало время мести.

Говорю тебе заране:

Будешь ты лежать в могиле.

Помни: это наказанье

Отменить аллах не в силе.

Но покуда совершится

Изреченное судьбою,

Ты обязан повиниться,

Как преступник, предо мною“.

Царь сказал: „Побойся бога,

Быть судьей моим тебе ли?

Не кичись, что стран ты много

Захватить сумел доселе!

Нет, моих страданий повесть

Пред тобой я не открою.

Будет собственная совесть

Мне единственным судьею.

Не спрошу, зачем я брошен,

Словно вор, в твою темницу…

„Почему ты, коршун, — коршун?“ —

Разве спрашивают птицу?“

Рассердился хан надменный.

С ханом спорить так не смели.

По его указу пленный

Очутился в подземелье.

И закрылась дверь со стуком,

И царя отчизны нашей,

Предавая тяжким мукам,

Окружили крепкой стражей.

26

И решили басурмане

Испытать его терпенье,

Применяя в наказанье

Нестерпимые мученья.

Словно коршун голубицу,

Хан терзал царево тело

И никак не мог напиться

Кровью дивного картвела.

Как-то раз, упав в избытке

Беспримерной этой муки,

Царь томился после пытки,

На полу раскинув руки.

Кое-как собравшись с силой,

Он поднялся на колени,

И воскликнул он, унылый,

Зарыдав в изнеможенье:

„Боже, — он рыдал, — страданья

Суждены мне в жизни трудной,

Пусть же эти испытанья

Не зачтутся в день мой судный.

Не хочу, чтоб эти муки

Были мне во искупленье,

Но спаси друзей в разлуке

Ради этого мученья!

Распят был твой сын единый,

И за нас погиб он тоже.

Дай и мне своей кончиной

Отстоять отчизну, боже!“

27

Вдруг лучи во тьме блеснули,

Дверь, скрипя, открылась в сени

И в темницу проскользнули

Две таинственные тени.

Два пришельца осторожных