Стихотворения и поэмы - [29]

Обдумывал в душе возмездья тайный план.

20

И наступил народной мести срок,

Восстал народ, и враг бежит, гонимый,—

Благословен карающий клинок

Во имя счастья родины любимой!

Мне чудится отважный Фарнаоз,

Болеющий за честь родного края.

Клинок возмездья первый он занес,

Священным гневом яростно пылая.

Не вынес он, старинный наш герой,

Бесстыдства всенародных оскорблений

И на тирана мощною рукой

Обрушил месть отважных поколений.

И, поразив насильника в боях,

Сорвал он цепи с нашего народа,

И над страной, поверженной во прах,

Зажглась, как солнце ясное, свобода.

Он Грузию из множества частей

Опять слепил в одно большое тело

И возвеличил доблестью своей

Униженное звание картвела.

21

С тех пор твои, о Грузия, сыны,

Чтоб жизнь была привольна и богата,

Своих мечей не прятали в ножны

Под ненасытным взглядом супостата.

Пусть с четырех теснил тебя сторон

Коварный враг, но поднимались снова

Сыны твои, и, грудью отражен,

Враг удалялся с поля боевого.

Бывали дни, когда на твой призыв

Взвивались вверх народные знамена

И, юношей на бой соединив,

У рубежей вставали непреклонно.

Бывали дни, когда за честь твою

Смерть — даже смерть! — считалась счастьем. Даже

Соперничали воины в бою,

Кому погибнуть первому на страже.

А что теперь? В душе твоих сынов

Уж не горит огонь былых столетий,

И про дела отважные отцов

Не вспоминают нынешние дети.

22–23

………………………………………

24

Исчезла без следа былая мощь державы,

И доблестная жизнь, исполненная славы,

Заглохла, как река среди сухих степей…

Пусть не текла она дорогою свободной,

Истерзана борьбой и яростью бесплодной,

Но боль за родину была присуща ей.

Текла она вперед сквозь радости и горе,

То замирала вдруг, то ширилась опять.

Но зависть и вражда в бессмысленном раздоре

Родные берега старались подрывать.

И пали берега, обрушились твердыни,

И жизненный поток по воле темных сил

Десятками ручьев растекся по долине

И кровный труд отцов, бушуя, поглотил.

Настанет ли тот день, когда увижу снова

Страну, воскресшую для новых светлых дней,

Когда утихнет спор и крепкая основа

Соединит навек измученных людей?

Когда ручьи племен сольются воедино,

И, от последних бурь освобождая нас,

Могучая душа, достойная грузина,

С любовью осенит прославленный Кавказ?

Когда своим лучом священная свобода

Расплавит цепи зла и превозможет тьму,

И снова будет горд достойный сын народа,

Что он принадлежит народу своему?»

25

И в этот миг ударил в небе гром,

И дрогнул мир от яростного гула,

И, осветив ущелие огнем,

Передо мною молния сверкнула.

Громада туч полнеба облегла,

Долины, горы мглой заволокла,

Рванулся ветер, буря застонала,

И с высоты однообразных скал,

Где белый снег клубился и взлетал,

Послышался угрюмый рев обвала.

И светлое молчание природы

Сменилось адом, и казалось мне,

В сплошной хаос слились земля и воды

И ветер выл с громами наравне.

И я взглянул с тоскою на Казбек,

Но в воздухе уже клубился снег,

И заслонялась тучами вершина,

И старец, преисполненный огня,

Как светлый призрак, скрылся от меня,

Покинув опечаленного сына.

Но буря пролетела через миг,

И засияли горы в отдаленье,

И снова старец, древен и велик,

Предстал очам, как дивное виденье.

Склонив колена над родной землей,

Вздымал он к небу трепетные руки

И, горести исполнен вековой,

Молился в исступлении и муке:

26

«О матерь божия! Отчизна — твой удел…

Заступницею будь истерзанного края!

Прими, как жертву, кровь, которую картвел

Столь щедро проливал, в страданьях погибая.

Довольно этих мук для родины моей,

Верни моей стране стремление ко благу,

Даруй ей бытие далеких славных дней,

Вдохни в сердца сынов отцовскую отвагу!

О боже праведный! С молитвой на устах,

Картвелы прошлых дней не ведали покоя.

Прими как жертву ты их незабвенный прах

И отпусти грехи, искупленные вдвое.

Верни грузинам ты взаимную любовь,

Восстанови страну из праха разрушенья

И радугу твою живительную вновь

Яви как добрый знак грядущего спасенья!»

27

И распростерся пояс семицветный,

Венчая неба купол голубой,

И над страной печали беспросветной

Повеяло надеждою живой.

И грудь моя исполнилась блаженства,

И мрак сомнений навсегда исчез,

И не было на свете совершенства

Прекрасней этой радуги небес.

Между 1859 и 1872

Петербург

67. Мать и сын (Сцена из будущей жизни) Перевод Н. Заболоцкого

Старец Миндия, вперед!

Будь проворен, как волчица,

За тобой идут в поход

Все, кто хочет отличиться.

Народная песня

Посвящается Петру Накашидзе

Вот образ матери, представший предо мною

Из будущих времен. О, сколько, сколько раз

Вдали от родины мечтали мы с тобою

О тех великих днях, что ожидают нас!

Я занавес времен приподнял лишь немного,

Я еле рассмотрел, что будет впереди.

Влекла меня вперед сердечная тревога.

Вот мой заветный труд, — прими, не осуди.

Комната, окна которой выходят на улицу. В постели лежит старуха мать, изнуренная болезнью.

Мать

Хотя и нелегко болящему в постели,

Благодарю тебя, о боже, что доселе

Ты горестную жизнь мою не оборвал:

Проснулась Грузия, родной народ восстал!

Восстал родной народ от Каспия седого

До черноморских вод, замыслив в добрый час

Освободить от мук великий наш Кавказ.

Благословен народ, свой меч поднявший снова!

Единственный мой сын, мой первенец любимый,

Надежда матери, болезнями томимой,

Здесь, в этом домике, лелеет мой покой.