Стихотворения и поэмы - [100]

есть в волнах нами созданных морей.

Земля моя! Железо и цветы!

Я постарел — помолодела ты.

Но молодость ушедшую свою,

Республика, в тебе я узнаю.

<1957>

Гали Орманов

351 НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ДЕНЬ

Мы в город, едва различимый вдали,

шагая с трудом, наконец-то вошли,

как словно бы тот сирота-верблюжонок,

что еле плетется в дорожной пыли.

Нестройно по теплым с утра мостовым

мы шли босиком за вожатым своим,

прохожие сразу же нас понимали

по грязным рубахам и шапкам худым.

В том доме, куда привели сорванцов,

ютилось немало таких же мальцов,

и вскоре уже на дворе мы шумели,

все в белых рубашках, как стайка птенцов.

Я в первый же день, беззащитен и мал,

впервые лицо Ильича увидал,

почувствовал в нем доброту и защиту

и сразу сильней и уверенней стал.

Он прямо глядел на меня, как живой,

дыша теплотой и светясь добротой.

И, солнцем улыбки его согреваясь,

забыл я, что был до сих пор сиротой.

<1958>

355. ПЛАЧУЩАЯ ДЕВУШКА

Два тюка на верблюде,

путь дымится песком.

Едет девушка в люди,

в незнакомый ей дом.

Едет, бедная, грустно,

мысли душу когтят,

слезы — крупные бусы —

на ресницах блестят.

«Ах, невеста-бедняжка,

видно, ей тяжело!..

Не воротится пташка

под родное крыло».

Много праздных советов

раздается в пути:

«От дороги от этой

никому не уйти…»

Все ее по дороге

утешают кругом:

«Будешь жить без тревоги

за таким богачом!»

Но она в огорченье

слезы льет второпях,—

что ей в тех утешеньях,

что ей в этих словах?

Что ей скот и халаты,

если страшен навек

тот чужой, бородатый,

дряхлый тот человек?!

<1958>

356. ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ

Полвека я не без труда

уже прошел путем крутым,

но для народа навсегда

хочу остаться молодым.

Пускай приметна седина —

примет я этих не боюсь:

ведь для тебя, моя страна,

я только сыном остаюсь.

И твердо знаю, что и впредь,

крепя союз безмолвный наш,

ты не позволишь мне стареть,

душой погаснуть мне не дашь.

Я у тебя еще в долгу.

Служить тебе я жизнью рад.

Быть лежебокой не могу,

хоть мне уже и пятьдесят.

Пусть не иссякнут никогда

любовь и труд — всё, чем горжусь.

Я, словно мальчик, сквозь года

к тебе, как к матери, тянусь.

<1958>

Халижан Бекхожин

357. ГОЛОС РОССИИ

Когда еще был я мальчишкой вихрастым,

любви и поэзии вовсе не знал,

дыша учащенно и радостно, часто

верхом по степи я, как ветер, скакал.

Однажды в ту пору, в то давнее время,

костер я увидел в родимых краях

и вдруг услыхал, придержав свое стремя,

как пел о любви седовласый казах.

Откуда пришла, появилась откуда

ты, русская песня, в безбрежье степей?

Письмо русской девушки — это ль не чудо!

поет по-казахски степной соловей.

Глаза старика застилались туманом,

мерцали волшебные вспышки огня,

и женщина с именем русским Татьяна —

любовь и стихи — покорила меня.

С тех пор эта песня не раз мне звучала,

и слышало радостно ухо мое,

как эхом весенняя степь повторяла

протяжные, нежные строки ее.

Слыхал я, как пели с волненьем глубоким

в колхозных аулах, в счастливом краю

джигиты степей для подруг чернооких

посланье Татьяны, как песню свою.

Я знаю, как в пору цветенья ромашки,

в ту пору, когда зацветает трава,

влюбляются вслед за Татьяной казашки

и шепчут ее золотые слова.

Абай наш, мы трижды тебе благодарны

за то, что ты русское слово любил

и щедрой рукою, как свет лучезарный,

поэзию Пушкина нам подарил.

Наш Пушкин! Еще в те далекие годы,

когда нас в оковах держал произвол,

ты с песней любви и стихами свободы

в казахскую степь, словно к братьям, пришел.

Народ мой тебя с восхищением слушал:

ты мыслью казахскую мысль разбудил,

ты русское сердце и русскую душу,

как двери в свой дом, перед нами раскрыл.

Нет равного Пушкину в мире поэта

и песен, которые так бы цвели,

как нету на свете прекраснее этой,

родившей нам Пушкина, русской земли.

<1949>

Джубан Мулдагалиев

358. МАЛЫЙ ТУРКСИБ (Поэма)

Сегодня исполнилось мне тридцать шесть.

Не хочется мне в самохвальщики лезть,

но нашей Республики быть одногодком —

большая удача, немалая честь.

Не зря для меня эти годы прошли:

они не растаяли где-то вдали,

они раскрывались, подобно тюльпанам,

как дети большого семейства, росли.

Я сути своей биографии рад.

Пусть зрелые песни сегодня звучат —

всю жизнь вспоминая, их честно слагаю,

как бывший юнец и бывалый солдат.

В степи я родился, в степи подрастал,

в степи из ребенка мальчишкою стал —

на палке своей, оседлав ее лихо,

по пояс в цветах, словно всадник, скакал.

Я знал твою землю, раздольный мой край,

учился красотам твоим невзначай.

Но были совсем неизвестны мне в детстве

ни пламенный Пушкин, ни мудрый Абай.

Минувшее детство я вспомнить готов

как детство снегов и как детство цветов,—

ведь некому было дарить мне в ту пору

крылатых машин, заводных поездов.

А впрочем, мы вправе сказать без стыда:

их нашей стране не хватало тогда —

не много летало вверху самолетов,

не часто ходили внизу поезда.

В те годы лишений и классовых битв

был Павлик Морозов врагами убит.

Недаром, как мать, это детское имя

доныне страна с уваженьем хранит.

Мой край небогатый стал краем стальным,

бегут эшелоны один за другим.

Прими же, Республика, эту поэму,

как малую дань достиженьям твоим.

1

Где горная речка и ночью и днем

ворочает камни в стремленье своем,

как девичий стан, извивается в пляске,

звенит, словно белая цепь, серебром;

где шалью зеленой весна поскорей

укрыла прямые стволы тополей;