Стихотворения и пьесы, 1917-1921 - [13]

Шрифт
Интервал

Но тебе
   какое дам названье,
вся Россия, смерчем скрученная в столб?!
Совнарком —
     его частица мозга, —
не опередить декретам скач его.
Сердце ж было так его громоздко,
что Ленин еле мог его раскачивать.
Красноармейца можно отступить заставить,
коммуниста сдавить в тюремный гнет,
но такого
       в какой удержишь заставе,
если
 такой
    шагнет?!
Гром разодрал побережий уши,
и брызги взметнулись земель за тридевять,
когда Иван,
    шаги обрушив,
пошел
   грозою вселенную выдивить.
В стремя фантазии ногу вденем,
дней оседлаем порох,
и сами
   за этим блестящим виденьем
пойдем излучаться в несметных просторах.
Теперь
             повернем вдохновенья колесо.
Наново ритма мерка.
Этой части главное действующее лицо — Вильсон.
Место действия — Америка.
Мир,
    из света частей
         собирая квинтет,
одарил ее мощью магической.
Город в ней стоит
       на одном винте,
весь электро-динамо-механический.
В Чикаго
       14 000 улиц —
          солнц площадей лучи.
От каждой —
      700 переулков
            длиною поезду на́ год.
Чудно́ человеку в Чикаго!
В Чикаго
    от света
         солнце
            не ярче грошовой свечи.
В Чикаго,
       чтоб брови поднять —
             и то
                электрическая тяга.
В Чикаго
   на версты
            в небо
          скачут
             дорог стальные циркачи.
Чудно́ человеку в Чикаго!
В Чикаго
       у каждого жителя
            не менее генеральского чин.
А служба —
      в барах быть,
            кутить без забот и тя́гот.
Съестного
         в чикагских барах
            чего-чего не начу́дено!
Чудно́ человеку в Чикаго!
Чудно́ человеку!
            И чу́дно!
В Чикаго
    такой свирепеет грохот,
что грузовоз
       с тысчесильной машиною
казался,
   что ветрится тихая кроха,
что он
   прошелёстывал тишью мышиною.
Русских
      в город тот
не везет пароход,
не для нас дворцов этажи.
Я один там был,
в барах ел и пил,
попивал в барах с янками джин.
Может, пустят и вас,
         не пустили пока —
начиняйтесь же и вы чудесами —
в скороходах-стихах,
в стихах-сапогах
исходи́те Америку сами!
Аэростанция
      на небоскребе.
Вперед,
   пружиня бока в дирижабле!
Сожмутся мосты до воробьих ребер.
Чикаго внизу
      землею прижаблен.
А после,
      с неба,
         видные еле,
сорвавшись,
      камнем в бездну спланируем.
Тоннелем
в метро
   подземные версты выроем
и выйдем на площадь.
         Народом запружена.
Версты шириною с три.
Отсюда начинается то, что нам нужно
— «Королевская улица» —
            по-ихнему
                — «Ро́яль стрит».
Что за улица?
Что на ней стоит?
А стоит на ней —
       Чипль-Стронг-Отель.
Да отель ли то
      или сон?!
А в отеле том
          в чистоте,
          в теплоте
сам живет       Вудро       Вильсон.
Дом какой — не скажу.
            А скажу когда,
то покорнейше прошу не верить.
Места нет такого, отойти куда,
чтоб всего его глазом обмерить.
То,
 что можно увидеть,
          один уголок,
но и то
   такая диковина!
Посмотреть, например,
          на решетки клок —
из гущённого солнца кована.
А с боков обойдешь —
          гора не гора!
Верст на сотни,
         а может, на тыщи.
За седьмое небо зашли флюгера.
Да и флюгер
      не богом ли чищен?
Тоже лестница там!
         Не пойдешь по ней!
Меж колоночек,
          балкончиков,
                портиков
сколько в ней ступе́ней
и не счесть ступне —
ступене́й этих самых
         до чертиков!
Коль пешком пойдешь —
             иди молодой!
Да и то
   дойдешь ли старым!
А для лифтов —
            трактиры по лестнице той,
чтоб не изголодались задаром.
А доехали —
      если рады нам —
по пяти впускают парадным.
Триста комнат сначала гости идут.
Наконец дошли.
          Какое!
Тут
опять начались покои.
Вас встречает лакей.
Булава в кулаке.
Так пройдешь лакеев пять.
И опять булава.
          И опять лакей.
Залу кончишь —
             лакей опять.
За лакеями
          гуще еще
         курьер.
Курьера курьер обгоняет в карьер.
Нет числа.
    От числа такого
дух займет у щенка-Хлестакова.
И только
       уставши
       от страшных снований,
когда
     не кажется больше,
          что выйдешь,
а кажется,
    нет никаких оснований,
чтоб кончилось это —
             приемную видишь.
Вход отсюда прост —
в триаршинный рост
секретарь стоит в дверях нем.
Приоткроем дверь.
По ступенькам — (две) —
приподымемся,
          взглянем,
                  ахнем! —
То не солнце днем —
цилиндрище на нем
возвышается башней Сухаревой>*.
Динамитом плюет
и рыгает о нем,
рыжий весь,
        и ухает ухарево.
Посмотришь в ширь —
иоркширом иоркшир!
А длина —
    и не скажешь какая длина,
так далеко от ног голова удалена!
То ль заряжен чем,
       то ли с присвистом зуб,
что ни звук —
      бух пушки.
Люди — мелочь одна,
            люди ходят внизу,
под ним стоят,
      как избушки.
Щеки ж
   такой сверхъестественной мякоти,
что сами просятся —
         придите,
             лягте.
А одежда тонка,
          будто вовсе и нет —
из тончайшей поэтовой неги она.
Кальсоны Вильсона
         не кальсоны — сонет,
сажени из ихнего Онегина.
А работает как!
      Не покладает рук.
Может заработаться до сме́рти.
Вертит пальцем большим
             большого вокруг.
То быстрей
       то медленней вертит.
Повернет —
      расчет где-нибудь
             на заводе.

Еще от автора Владимир Владимирович Маяковский
Флейта- позвоночник

Вначале поэма называлась "Стихи ей". Отдельной книгой вышла в феврале 1916 года. Все дореволюционные издания содержали цензурные изъятия. Купюры были восстановлены только в сборнике "Все сочиненное Владимиром Маяковским" (т.1-2, 1919), где поэма была напечатана под названием "Флейта позвоночника"."За всех вас,которые нравились или нравятся,хранимых иконами у души в пещере,как чашу вина в застольной здравице,подъемлю стихами наполненный череп.".


Баня. Клоп

«Баня» (1929) и «Клоп» (1928) – интереснейшие сатирические пьесы Маяковского. Жанр этих комедий трудно определить – настолько оригинально и естественно в них соседствуют едкая социальная сатира, фантастика и фантасмагория. В причудливых, эксцентричных сюжетах «Бани» и «Клопа» автор в увлекательной и забавной форме обличил ненавистные ему мещанство и лживость, бюрократизм и ханжество. В сборник также вошли поэмы «Люблю», «Про это», «Хорошо!».


Что такое хорошо и что такое плохо (ч/б рисунки)

Что такое хорошо и что такое плохо.Рисунки Алексея Пахомова. 1949 г.


Война и мир

В поэме «Война и мир» (вторая половина заглавия в дореволюционной орфографии писалась через «i» — «Mip», то есть вселенная) необыкновенная широта поэтических ассоциаций, гиперболизм поэтического стиля Маяковского соединяются с осознанием им невиданного размаха социальных противоречий жизни. Место действия поэмы — огромная арена, весь мир, а действующие лица — не только народы и страны, но и вся вселенная. Любовь к человеку, к «живому», противопоставлена в поэме «убийце-победе».


Люблю

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихотворения (1916)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Стихотворения, 1923

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.В пятый том входят стихотворения 1923 года.В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».http://ruslit.traumlibrary.net.


Письма, наброски и другие материалы

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.Тринадцатый том составляют письма, записки, телеграммы, заготовки, наброски, тезисы выступлений и другие материалы, а также дополнения к томам 1-12 настоящего издания.http://ruslit.traumlibrary.net.


Стихотворения, 1928

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.Девятый том составляют стихотворения 1928 года.В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».http://ruslit.traumlibrary.net.


Окна РОСТА и Главполитпросвета

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.В третий том входят Окна РОСТА и Главполитпросвета 1919–1922 годов.В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».http://ruslit.traumlibrary.net.