Стихотворения и переводы - [3]
Шрифт
Интервал
знакомый голос говорит.
Пространство рушится меж нами
и под ногами снег горит.
" Я — одна из десятка. из ста "
Я — одна из десятка. из ста,
я на все опоздала места…
Ты, наверно, давно перестал
разбирать мои строчки с листа.
Не могу без тебя, не могу!
Вот: сижу на пустом берегу.
Вот: записку твою берегу.
На лету, на бегу, на снегу —
не могу без тебя, не могу!
" Жива ли память, друг? "
Жива ли память, друг?
Жива ли память?
Просеивает время нашу жизнь.
У времени на дне осадок горький,
осадок сладкий.
Глупые года!
Так не любить, так слепо убегать,
и лишь теперь бесцельно ворошить
пласты своих потерь.
Жива ли память, друг?
Жива ли память?
Иль, может быть, ты за любовь ко мне
обрел теперь и счастье и покой,
а я расплачиваюсь памятью упрямой
за нелюбовь к тебе,
мой старый друг?
СЛЕДОМ ЗА САПФО
Роза, древо, солнце и дождь обильный
в сердце властно утром вступили.
Слушай!
Ночь ушла, и час наступил запеть мне
голосом легким:
“Роза вянет, древо от ветра гибнет,
солнце гаснет, к мертвой земле прижавшись
дождь разрушил воздух”, - а я, заплакав,
стих написала.
ТВОРЧЕСТВО
Зачем ты над нами,
Зачем ты над нами,
печальная птица с большими крылами?
Печальнее осени в сердце глядишь,
печальнее листьев под солнцем паришь.
Зачем ты над нами,
зачем ты над нами,
усталая птица с большими крылами?
Усталая, словно несчстный борец,
уставший в объятьях змеиных колец.
Зачем ты над нами,
зачем ты над нами,
упрямая птица с большими крылами?
Упрямей, чем горный поток ледяной,
упрямей, чем лоб под моей сединой.
" Чтоб выше стать, нам надо чище петь "
Чтоб выше стать, нам надо чище петь
и, выдувая звуки из свирели,
ни разу ошибиться не посметь
и ритму не ввернуть ненужной трели.
Не украшать, а медленно тянуть
все выше, выше, — из последней силы.
Пускай уже без кислорода грудь,
пускай от напряженья вздулись жилы, —
звени, поэт! До самой той черты,
пока твое дыханье не прервется
и, умирая, не услышишь ты,
как в твой напев стихающий вольется
мелодия иная, но в ладу
одном с твоим напевом. Легкокрыло
она твой дух подхватит налету
и в миг последний вырвет у могилы.
" Только листья, только листья за окном "
Только листья, только листья за окном
наполняют нетерпением мой дом.
Только темная горячая листва
манит лепетом живого божества.
Я стою — в который раз! — на рубеже
новой жизни, и душа настороже,
словно четкая за выпуклым стеклом
рыбка черная с вуалевым хвостом.
А вокруг мой заоконный, милый лес
тянет листья, тянет ветки до небес,
легким воздухом захлестывает грудь,
прогоняя нерешительность и грусть.
Я спешу, но осторожная душа
свой покой оберегает. Не спеша
черной рыбкой забивается в песок,
замирает ее рыбий голосок.
" Скалярия по небу проплыла "
Скалярия по небу проплыла
и растворилась.
По соседней кровле
скользнула тень хвоста или крыла
небесной рыбы.
В уголке укромном
жизнь замерла,
желанья, как мальки,
рассыпались по зыби мелководья.
В окошке день висит.
И высоки
лугов небесных тучные угодья.
Где рыба на беленом потолке?
Где тень крыла на выцветших обоях?
Где солнце в лампе? Слезы на щеке?
И как мне жить наедине с собою?
" Время, время! Птица смелая "
Время, время! Птица смелая,
конь без седока!
Удержаться не сумела я, —
дрогнула рука.
И летит мой конь некованый
где-то вдалеке.
И безвестность уготована
дрогнувшей руке.
И.Б
Там, у предела синих дальних стран
волшебный конь
срывается с откоса,
и, рассыпаясь, гаснет папироса,
стремительно зажатая в ладонь.
Там ты, тоскливый, страхом обуян,
там сердцу не хватает вдохновенья,
хотя руке достаточно уменья
воспеть цветущих примул океан.
Нельзя Отчизну горькую терять,
нельзя прижиться к берегу иному
и чужеземным слогом поверять
свою тоску по языку родному.
ОСАДКИ
Я буду падать, возникая и кружась
я буду падать или, может быть, лететь.
Паду на поле — белым холодом лежать,
взовьюсь, и скажут: “Начинается метель”.
Когда же стану я прозрачней и быстрей,
чтоб сильный гром меня не смог уже догнать,
то, озабоченно на стекла посмотрев,
промолвит кто-нибудь: “Тоска. Дожди опять”.
МОЕМУ ДЕДУ
Там, на горе, твоя могила
и небо белое над ней,
трава сухая. Если б было
возможно, — из ненастных дней,
от наших гроз, дождей обильных
в тот раскаленный край земли
воды послать, — чтоб на родимой
могиле — розы расцвели!
К ВОПРОСУ О ЖЕНСКОЙ ПОЭЗИИ
Я — поэтесса. Маленький сверчок.
Я так скажу, как не сказать поэту,
И голос тих, но мой шесток при этом
подвешен там, где небу горячо.
Я не о солнце, я — о высоте,
о раскаленной высоте небесной.
Тот белый свет, где в будущем воскресну,
внушает мне искать напевы те,
что, как цветы, красивы и просты
и как пески, бессмертны и печальны, —
и поиск мой меня не удручает,
а не дает дыханию остыть.
Прощай стишок. Ты мал и бестолков.
Но мне все можно: я почти у цели.
Я — поэтесса, и мои качели
летают у небесных потолков!
" Когда же я к погаснувшей земле "
Когда же я к погаснувшей земле
склонюсь своей усталой головою
и ветер бледный лоб овеет мой,
запахнут волосы живой травою, —
все станет проще: светлые поля,
стогов пахучих пасмурные глыбы —
и та благословенная земля,
где я от одиночества погибну.
" Я куклам имена давала "
Я куклам имена давала,
а девочкам не довелось.
Я мишкам имена давала,
а мальчикам не удалось.
Летят, летят — их путь неведом,
поет воздушная струя.