Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917) - [33]

Вы, вы творцы свободной доли,

"Судьбу" куете вы одни.

От ваших сил и вашей воли

Зависят сроки все и дни.

От вас зависит: пить отраву

Иль гнать трусливую ораву

Тех, кто лукаво вам твердит:

"Порыв несдержанный вредит,

А — полегоньку, понемножку,

Мы, глядь, и выйдем на дорожку".

Да, говорю я, день далек.

Но пусть не робкий уголек,

Пусть ваше слово будет — пламя

Огня, горящего в груди,

Пусть, развернувшись, ваше знамя

Зареет гордо впереди,

Пусть гневом вспыхнут ваши очи

И с лиц сойдет унынья тень,

Тогда скажу я, — нет уж ночи,

Восходит день!

ВОЛК-ПРАВИТЕЛЬ Сказка

Для сказки пользы нет в нелепом привираньи.

* * *

Баран, — пусть родом он хоть из заморских стран, —

Но ежли он — баран,

Так и мозги его — бараньи.

Однакоже беда научит хоть кого:

Барана одного

За что-то невзлюбил пастух — за что, не знаю.

Терпел баран, терпел и, наконец… того:

"Нет, баста! — говорит. — Довольно!.. Удираю!"

Болтался долго в стаде с краю

И, часик улуча, когда пастух уснул,

Улепетнул.

Гулял весь день баран по полю,

Наелся и напился вволю.

Под вечер с радости ну прыгать, ну блеять:

"Вот, мол, житье! Чего уж чище!

Ур-ра!" Ан в этот миг-то, глядь,

Прет прямо на него огромнейший волчище,

Ворча уж издали: "А-га".

Увидя страшного врага,

Баран застыл на месте.

"Танцуешь? — волк ему. — Ну, потанцуем вместе".

"Ва… Ваша честь… Ва… Ва… —

Бараша языком ворочает едва, —

Танцую-с… Малость угостился…

(Вот говорите ж вы: "баранья голова".

В беде меж тем баран на хитрости пустился.)

Ах… стойте, Ваша честь… Я Вас… не отпущу!"

"Что?!"

"Боже, как я рад такой счастливой встрече".

"Как?!"

"Думал, что искать придется Вас далече".

"Искать!!"

"Так точно-с. Я… с утра все Вас ищу!"

"Тьфу, чтоб тебя! Да ты… Да говори ты толком,

В чем дело? Напрямки!"

"Я… Стало быть… Наказ мне дали мужики:

Сходи-ка в поле, мол, за господином волком,

Скажи, что перестал к нам ездить становой,

Что на деревне-де пошел сплошной разбой,

Что, приучась ходить по струночке сызмальства,

Мы жить не можем без начальства,

Что нынче-де у нас не жизнь, а сущий ад,

Разруха и разлад,

Тревога в ежечасье.

Скажи, что если волк изволит дать согласье

Принять над нами власть,

Так мы-де все ему готовы в ноги пасть,

Что будет, мол, у нас он жить на всем готовом,

По горло сыт и пьян, в довольстве день и ночь, —

Ну, словом…"

"Что ж, — перебил тут волк, — пожалуй, я не прочь.

Идем".

Пошли. Баран бежит вперед вприпрыжку,

А волк, стараясь скрыть голодную отрыжку,

Трусит рысцою вслед.

"В ночную пору нам являться б и не след", —

Хитрит баран.

"Так что ж? Приляжем". Полежали.

В деревню прибежали

Как раз в обед.

Собаки первыми накинулись на волка.

За ними — весь народ. "Ай, волк!"

"Держи, Миколка!"

"Беги наперерез!" — "Колом его, сосед!"

"Бей по башке!" — "Хватай на вилы!"

Последние напрягши силы,

Волк, весь израненный, кривой,

Из бойни вырвался едва-едва живой.

Добравшись кое-как до лесу,

Он горько взвыл:

"Ну, и народ!

Ай мужики же, ну вас к бесу!

Ведь это что ж? Разбойный сброд!

И впрямь, начальства нет: весь люд перебесился.

Черт с вами!.. Ох-ох-ох! Беда, как ломит грудь!

Да будь вы прокляты, чтоб я когда-нибудь

Деревней править согласился!!"

КЛАД Сказка

Жил да был мужик Ермил,

Всю семью один кормил.

Мужичонка был путящий:

Честный, трезвый, работящий;

Летом — хлебец сеял, жал,

А зимой — извоз держал.

Бедовал и надрывался,

Но кой-как перебивался.

Только вдруг на мужика

— Подставляй, бедняк, бока! —

Прет несчастье за несчастьем:

То сгубило хлеб ненастьем,

То жену сразила хворь,

То до птиц добрался хорь,

То конек припал на негу…

То да се, да понемногу —

Дворик пуст и пуст сарай,

Хоть ложись да помирай!

Не узнать совсем Ермила —

Злая дума истомила.

Холод-голод у ворот,

Ни гроша на оборот.

То вздохнет мужик, то охнет,

День за днем приметно сохнет.

"Все, — кряхтит, — пошло б на лад,

Ежли мне б напасть на клад".

Спит бедняк и кладом бредит:

То с лопатой в поле едет,

То буравит огород.

Взбудоражил весь народ,

Перессорил всех соседок.

Сам плюется напоследок

И бранит весь белый свет.

Кладу нет!

"Клад не всякому дается:

С заговором клад кладется.

Вишь, — Ермил башкой тряхнул, —

Что ж я раньше не смекнул?"

Мчит он к знахарке Арине.

Баба дрыхнет на перине,

Опивается бурдой:

"Что, Ермил? С какой бедой!"

"Так и так, — Ермил старухе, —

Как хозяйство все в разрухе…

Что почать? Куда идти?..

Помоги мне клад найти.

Чтоб узнать к нему дорогу,

Нужен черт мне на подмогу.

Хоть последний самый сорт,

Лишь бы черт!

Вот в награду… поросенок…"

"Ладно… Есть как раз бесенок,

Только мал еще да глуп,

Ты бы дал ему тулуп

Да еды принес поболе,

Пусть бы он в тепле и в холе

И подрос и поумнел.

Клад, не бойся, будет цел".

У Ермила дух спирает,

Сердце сладко замирает,

В голове и стук и шум.

Потеряв последний ум,

Бабий брех приняв на веру,

Он ей тащит хлеба меру.

Потерпев денечков пять,

К бабе мчит мужик опять:

"Как здоровьице бесенка?"

"Съел и хлеб и поросенка.

Ты б еще принес муки".

А меж тем бегут деньки.

Пролетели две недели.

"Что ж бесенок, в самом деле,

Слышь, бабуся, отпусти…"

"Дай мальцу-то подрасти…"

"Хоть взглянуть".

"Не сглазь заране,

Твой бесенок вон… в чулане, —

Рад кормежке и теплу,

Под тулупом спит в углу".

Обнищал Ермил до нитки,

За гроши спустил пожитки.

Дом весь по миру пустил:

Беса малого растил!

Потеряв совсем терпенье,