Стихотворения - [4]

Он правил в ней долгие годы.

И здесь скоро кровь, а совсем не вино

Окрасит днестровские воды.

Но чувствовал каждый, что близок предел,

Глотая креплёное зелье.

Подбитый КАМАЗ на Саланге гудел

И ветер в афганских ущельях.

Ревели турбины на МИГах и ТУ,

Свистело холодное пламя.

Гудели упёршиеся в пустоту

Промёрзшие рельсы на БАМе.

Шипели глушилки, молчали АЭС.

Их время приходит взрываться.

Гудели ракеты, им скоро под пресс,

Защита страны СС-20.

Над ним пол-Европы смиренно склонит

Союзников братские флаги,

Но скоро другая толпа загудит

На стогнах Берлина и Праги.

Свой факел успел передать он другим.

Сурово, как два монумента,

Отмечены лица клеймом роковым,

Стояли Андропов с Черненко.

Не зная, что скоро такой же конвой

Проводит к могильному входу

Их, жертвою павших в борьбе роковой,

Любви безответной к народу.

Лишь рвалось, металось, кричало:

«Беда!»

Ослепшее красное знамя

О том, что уходит сейчас навсегда,

Не зная, не зная, не зная.

Пришла пятилетка больших похорон,

Повеяло дымом свободы.

И каркала чёрная стая ворон

Над площадью полной народа.

Все лица сливались, как будто во сне,

И только невидимый палец

Чертил на кровавой кремлёвской стене

Слова:

Мене, Текел и Фарес. …

С тех пор беспрерывно я плачу и пью,

И вижу венки и медали.

Не Брежнева тело, а юность мою

Вы мокрой землёй закидали.

Я вижу огромный, разрушенный дом

И бюст на забытой могиле.

Не бил барабан перед смутным полком,

Когда мы вождя хоронили.

***

Шумели толпы демократов

В весенний вечер над рекой,

А одного из депутатов

Несли с пробитой головой.

Затихли жаркие дебаты,

Укрылась в сумерки земля,

Когда к отелю депутаты

Тихонько крались из Кремля.

Их на Васильевском, на спуске

Ждут сотни баб и мужиков.

Сюда и водки и закуски

Доставил мэр Москвы Лужков.

И для защиты депутатов

Туда, где высится собор,

ОМОНа рослые ребята

Пробили узкий коридор.

Но в жизни подвигу есть место.

Один отважный депутат,

Сказав:? «Мне в коридоре тесно!»

Пошёл в народ, как на парад.

Он шёл в народ и глаз не прятал,

Не притворялся москвичом,

Он был Народным Депутатом,

Таким и пуля нипочём.

Он подошёл с заветной думкой?

Узнать, что люди говорят,

Но тут его с размаху сумкой

Ударил пьяный демократ.

Прямо по темени ударил,

Как будто грянула гроза,

И вот лежит парламентарий,

Глядит в слепые небеса.

Лежит, обняв родную землю,

Сражённый возле входа в храм,

Над ним, раскаянью не внемля,

Ликует многоликий хам.

Чуть лысоватый, краснолицый

Одетый в брюки и пиджак,

Лежит на площади столицы

И про себя считает так:

«Прости, прощай, старушка-мама,

Прощай красавица-жена.

Я шёл по жизни только прямо,

А гибну - не моя вина.

Сражённый мафией столичной,?

Повсюду крёстные отцы,?

Я отдаю жизнь за импичмент,

Но встанут новые бойцы.

Я ухожу, совсем не старый,

Ещё я мог бы жить да жить…»

Но тут вмешались санитары,

Давай болезного грузить.

Вот понесли… Поплыл мой милый

Среди святынь и алтарей.

Его приветствуют могилы

Царей и ген. секретарей.

Над ним кометы, метеоры,

Над ним рубин кремлёвских звезд,

И крест Покровского собора,

И перевозки красный крест.

Страна героя не покинет,

Узнает? кто её герой.

И с постамента машет Минин

Своей мозолистой рукой…

С утра он вышел на трибуну.

На лбу кровавые бинты.

И губы сжаты, словно струны.

Глаза бесстрашны и просты.

Был бледен, но держался прямо,

Смог под овации сказать,

Что пал он жертвой наркомана,

Но им его не запугать.

И верю я - импичмент будет,

И знаю - конопле не цвесть,

Пока у нас такие люди

В ВС РФ и Съезде есть.

ГОРОДСКОЙ РОМАНС

Стоит напротив лестницы

Коммерческий ларёк.

В нём до рассвета светится

Призывный огонёк.

Там днём и ночью разные

Напитки продают?

Ликёры ананасные

И шведский «Абсолют».

Там виски есть шотландское,

Там есть коньяк «Мартель»,

«Текила» мексиканская,

Израильский «Кармель».

Среди заморской сволочи

Почти что не видна

Бутылка русской водочки

Стоит в углу одна.

Стоит скромна, как сосенка,

Средь диких орхидей,

И этикетка косенько

Приклеена на ней.

Стоит, как в бане девочка,

Глазёнки опустив,

И стоит в общем мелочи,

Ивановский разлив.

Надежда человечества

Стоит и ждёт меня,

Сладка, как дым отечества,

Крепка, словно броня.

Стоит, скрывая силушку,

Являя кроткий нрав.

Вот так и ты, Россиюшка,

Стоишь в пиру держав.

Ославлена, ограблена,

Оставлена врагу.

Душа моя растравлена,

Я больше не могу.

Пойду я ближе к полночи

В коммерческий ларёк,

Возьму бутылку водочки

И сникерса брусок.

Я выпью русской водочки

За проданную Русь,

Занюхаю я корочкой

И горько прослежусь.

Я пью с душевной негою

За память тех деньков,

Когда в России не было

Коммерческих ларьков,

Когда сама история

Успех сулила нам,

Когда колбаска стоила

Два двадцать килограмм.

Давно бы я повесился,

Я сердцем изнемог,

Но есть напротив лестницы

Коммерческий ларёк.

***

Я жил, как вся Россия,

Как травка в поле рос.

И вот? гипертония,

И в печени? цирроз.

Стал организм мой вытерт,

Как старое пальто.

Ни закусить, ни выпить…

А жизнь тогда на что?

Мне дом родной? больница,

Хоть не пенсионер.

Вдруг весь я развалился,

Как мой СССР.

Ах, доктор, доктор, доктор.

Доктор дорогой,

Посмотрите доктор

Что у меня с ногой.

Скакала по паркету,

Взлетала к потолку.

Теперь до туалета

Едва доволоку.

Ах, доктор, доктор, доктор,

Доктор дорогой,

Посмотрите доктор

Что у меня с рукой.

Как дрались эти руки

И как ласкали грудь.

Теперь простые брюки