Стихотворения - [29]

Это эпоха Баха -

время Рока прошло.

Попробуй спеть, старик, для меня,

чтоб я дослушать смог,

чтобы Чести моей броня

впустила в себя твой слог.

Я жду с надеждой твое кино,

сюжета души струю.

Но ты наливаешь дрянное вино

в стаканы голов хамью.

Прикид не прикроет срама —

эти псалмы - фуфло.

Словесность в помойной яме!

Но кончилось время Хама.

Время Срама пришло.

Ты тщишься, что отражаешь Мир,

шизоидный Век Отцов,

затылком зная, что этот пир -

налог на родных глупцов.

И все равно я терплю твой крик,

сиротский вой Сатаны.

Ты миллионам в кишки проник,

а сам потерял штаны.

С Запада и с Востока

под Крысолова око

текут простаков стада.

Но кончилось Время Рока...

Пришли Времена Стыда.

1993

ТИХИЙ ОКЕАН

Подъезжаю к океану,

но не с русской стороны.

В Сан-Франциско от туману

даже шопы не видны.

У меня пусты карманы-

на фига мне этот шоп.

Мы под мухой, но не пьяны.

Это очень хорошо!

Океан, океан,

ты опять сегодня пьян...

я пришел для разговора

по душам и по уму.

Только пьяницу и вора

без бутылки и без спора

не научишь ничему.

Мы здесь ходим, как буржуи

вдоль по стрит и авеню.

Если кто-то забушует,

я их вмиг угомоню.

Дам по будке и по банке,

чтоб не квакали муру.

Я по фене на Лубянке

ботал, как и в цэрэу.

Океан, океан,

ты шизо и хулиган.

Ты гуляешь и бушуешь,

и плюешься, как шпана...

Душу серую, лихую

на судьбу свою бухую

плещет пьяная волна.

От Нью-Йорка до Майами

шли мы влево и вперед.

И на Тихом океане

свой закончили поход.

Солт-Лейк-Сити пролетали

словно Пензу и Туву...

Ни хрена мы не видали,

только водку и жратву.

Океан, океан,

залечи мне тыщи ран -

от жены, и от детей,

и от всей родни моей,

от Земли и Небосвода,

от высокого стиха,

и от русского народа,

и от пьяного греха.

1993

ВСЁ НАПИСАНО В ДУШЕ

"Бог искушал Авраама и сказал ему:

...возьми сына твоего, ...

...которого ты любишь, Исаака, ...

...и принести его во всесожжение ..."

Ветхий завет. Книга Бытия 22,1-13.

Это чувство называется - Печаль,

ощущается в упадке и тоске...

Или дней неверно прожитых нам жаль,

или пяток, позабывших о песке?

Покачаемся на волнах, как киты,

и пора на глубину, на глубину.

Наши правила безумны и просты,

наша клетка так похожа на страну.

Покопайся в чемоданах, в сундуке -

там ты крылья позабытые найдешь...

В них на Землю ты явился налегке...

Вещи, деньги, мебель, книги - это ложь!

Все написано в Душе и в Небесах,

только Боги переставили слова.

У любимых эти истины в глазах.

А еще их помнят ветер и трава.

Это чувство называется - Печаль,

ощущается в прощаниях, как страх.

Или дней, что без Любви я прожил, жаль,

или крыльев, позабывших о ветрах?

Ты вернешься в ту далекую Страну.

Миг прощанья с Этим Миром - миг любой.

Не пугайся ни Богов, ни Сатану,

если Память и Любовь всегда с тобой.

Ради творца не унижу сына,

ради Царя не испорчу песнь.

От тропаря до струны клавесина,

от суеты до великого сплина

все мне - Благая Весть.

1994

ЛЮБОВЬ К ПЕТЕРБУРГУ

Я люблю этот бедный вертеп,

это скопище наглых эстетов

и владельцев ножей и кастетов,

и парламентской придури рэп.

Я бежал с молодежных собраний,

с целины и армейской муштры.

И фуфло журналистских писаний

не проникло в мои конуры.

Я любил это хамство и мрак,

эти улицы пьяных рабочих,

и героев войны у обочин,

и кровавый замызганный стяг.

Я любил первомайские лица,

идиотских восторгов накал,

когда мог под вождями напиться

тот, кто брал и не брал интеграл.

Я живу на земле, где ублюдки

нами правят и в уши поют,

где невиннее всех проститутки,

вожделенны кулак или кнут,

Наши самые главные дяди

врут в газетах и врут через рот,

содержа, как макак в зоосаде,

терпеливый, безмолвный народ.

Разжирев на вранье, журналисты

смотрят честно с экранов на нас.

И, глупее всех больше, артисты

забавляют владетельный класс.

И с дурманом в крови и в кармане

спят бомжи в полутьме чердаков,

и дыша перегаром в тумане,

дети грабят и бьют стариков.

Умирает Страна некрасиво.

Похмеляясь и пробуя красть,

И насилует тихо Россию

сам народ, что поднялся во власть.

Я и сам, как убийца угрюмый,

спрятав маленький ножик в карман,

поутру начинаю из рюмок,

а к полночи глотаю стакан.

А во сне чиноправные морды

обещают прогресс и уют,

прибивают на сердце мне орден

и слова о свободе поют,

А проснусь, и заплеванный Питер

принимает меня, как бомжа.

И плетусь я, засунутый в свитер,

без любви, без Страны, без гроша

О, Господи, что там в Гад Буке

начертал ты в холодной мечте?

Вместо этого старые муки

Эгалите, Фратерните и Либерте.

1994

МОЙ МАЛЕНЬКИЙ АНГЕЛ БОЛЬШОЙ

Невесел, невесел, невесел

мой маленький Ангел больной.

Он нынче ушел от невесты

и песен

уже не поет под Луной.

А было - он, взявши гобойчик,

дудя, и дудя, и дудя,

плясал, как охайский ковбойчик,

(такой чек)

такое простое дитя.

И дергал он струны гитарки,

и пел, как хрипой эмигрант.

За взгляд Ангелицы Тамарки

Кошмарки

плясал и плясал, как мутант.

Он серые кудри расчешет

и плюнет на Землю с Луны,

поскольку ни конный, ни пеший,

ни леший

оттуда ему не видны.

Он бросит какой-нибудь камень,

а, может быть, что-то еще.

Ему же своими руками

дал Ленина орден,

а после - по морде

какой-то Никита Хрущев.

Тамарка его - Ангелица