Стихотворения - [28]

Я открываю твои просторы

Добра и света…

Поздравь меня.

Я открываю твои печали,

Твои восторги в самом себе,

Чтоб две души,

Две судьбы звучали,

Как два цветка на одном стебле.

И, если нас доконает служба,

Иссушит боль

Иль собьет вина, —

Нам будет донором наша дружба.

А группа крови у нас одна.

1977

«– Ну что ты плачешь, медсестра?…»

Б. Н. Полевому

– Ну что ты плачешь, медсестра?

Уже пора забыть комбата…

– Не знаю…

Может, и пора, —

И улыбнулась виновато.

Среди веселья и печали

И этих праздничных огней

Сидят в кафе однополчане

В гостях у памяти своей.

Их стол стоит чуть-чуть в сторонке,

И, от всего отрешены,

Они поют в углу негромко

То, что певали в дни войны.

Потом встают, подняв стаканы,

И молча пьют за тех солдат,

Что на Руси

И в разных странах

Под обелисками лежат.

А рядом праздник отмечали

Их дети —

Внуки иль сыны,

Среди веселья и печали

Совсем не знавшие войны.

И кто-то молвил глуховато,

Как будто был в чем виноват:

– Вон там в углу сидят солдаты —

Давайте выпьем за солдат…

Все с мест мгновенно повскакали,

К столу затихшему пошли —

И о гвардейские стаканы

Звенела юность от души.

А после в круг входили парами.

Но, возымев над всеми власть,

Гостей поразбросала «барыня»,

И тут же пляска началась.

Вот медсестру какой-то парень

Вприсядку весело повел.

Он лихо по полу ударил,

И загудел в восторге пол.

А медсестра уже напротив

Выводит дробный перестук.

И, двадцать пять годочков сбросив,

Она рванулась в тесный круг.

Ей показалось на мгновенье,

Что где-то виделись они:

То ль вместе шли из окруженья

В те злые памятные дни,

То ль, раненого, с поля боя

Его тащила на себе.

Но парень был моложе вдвое,

Пока чужой в ее судьбе.

Смешалось всё —

Улыбки, краски,

И молодость, и седина.

Нет ничего прекрасней пляски,

Когда от радости она.

Плясали бывшие солдаты,

Нежданно встретившись в пути

С солдатами семидесятых,

Еще мальчишками почти.

Плясали так они, как будто

Вот-вот закончилась война.

Как будто лишь одну минуту

Стоит над миром тишина.

1972

В мастерской скульптора

Я не знаю, как ты все постиг:

Бронзы грусть и мрамора веселье.

Проступает в камне женский лик,

Будто бы в окне рассвет весенний.

Я не знаю, что тебе дороже:

Тайна мысли иль улыбки миг.

Сколько лиц…

А лик один и тот же,

Все один и тот же женский лик.

Видимо, резец твой заколдован.

Видно, камень у тебя такой,

Что бы ни работалось —

И снова

Женский лик под ласковой рукой.

Проступает в камне женский лик.

Боль его —

Твоей любви начало.

Словно в камне музыка звучала,

А до нас донесся только крик.

1979

Калязинская колокольня

Калязинская колокольня

Стоит причудливо в реке.

И всякий раз я жду невольно —

Зайдется колокол в тоске.

И по ночам над тихой Волгой

Восходит музыка ее.

И принимают молча волны

Тот звон в безмолвие свое.

Вновь оживает колокольня.

И слышу я в тиши ночной,

Что кто-то радостью и болью

Тревожно делится со мной.

В протяжном гуле колокольни

Мне слышен зов былых веков:

И песня пахаря на поле,

И стон идущих бурлаков.

1973

Веселая ода плову

Когда в узбекском доме праздник

(Там праздник, если гость пришел),

Вас поразит многообразьем

И щедростью просторный стол.

Похож на южные базары,

Тот стол соблазн в себе таит.

Да будь ты немощным и старым,

Проснется волчий аппетит.

Узбекский стол!

В такую пору,

Когда в Москве трещит мороз,

Он зелени и фруктов гору

Нам в лучшем виде преподнес.

Ни прозой мне и ни стихами

Не описать узбекский стол…

Вот разговоры затихают.

И вносят плов…

Как на престол,

Его хозяин водружает

Среди закусок и вина.

И плов весь стол преображает.

И как ни сыт ты —

Бьет слюна.

Сияет стол. Сияют лица.

Вкушай и доброту твори.

А в пиалушках чай дымится,

Зеленый – как глаза твои.

Но тостов нет, – таков обычай.

Им после плова не звенеть.

– Дай сигарету.

– Нет ли спичек?

И всё.

И можно умереть.

1976

«Опять за темными очками…»

Опять за темными очками

Я не увидел ваших глаз.

И недосказанность меж нами

Незримо разлучает нас.

А может, вы нарочно прячете

Свои глаза…

Не дай-то Бог,

Чтоб кто-то их увидеть мог,

Когда грустите вы иль плачете.

Но вы словам моим не вняли,

Ушли за темные очки.

Боясь, —

Когда душа в печали, —

Чужого взгляда иль руки.

1977

Признание друга

Ушла любовь,

А мне не верится.

Неужто вправду целый век

Она была моею пленницей?

И вот решилась на побег.

Ушла любовь,

забрав с собою —

И грустный смех,

и добрый взгляд.

В душе так пусто,

как в соборе, —

Когда в нем овощи хранят.

1975

Случай на охоте

Я выстрелил. – И вся земля

Вдруг визг собаки услыхала.

Она ползла ко мне скуля,

И след в траве тянулся алый.

Мне от вины своей не скрыться.

Как всё случилось – не пойму!.

Из двух стволов я бил волчицу,

А угодил в свою Зурму.

Она легонько укусила

Меня за палец… – Может быть,

О чем-то, жалуясь, просила

Иль боль хотела поделить.

Ах, будь ты проклята, охота,

И этот выстрел наугад!

Я всё шептал ей: «Что ты, что ты…», —

Как будто был не виноват.

Зурма еще жива была,

Когда я нес ее в песчаник.

А рядом стыли два ствола,

Как стыла жизнь в глазах печальных.

Неосторожны мы подчас.

В азарте, в гневе ли, в обиде —

Бьем наугад, друзей не видя.

И боль потом находит нас.

1974

«Мы на Земле живем нелепо!..»

Ольге Плешаковой

Мы на Земле живем нелепо!

И суетливо… Потому

Я отлучаюсь часто в небо,

Чтобы остаться одному.

Чтоб вспомнить то, что позабылось,

Уйти от мелочных обид,

И небо мне окажет милость —