Стихотворения - [19]

Не понял ты великого значенья

В один поток соединенных воли;

Могущества их общего стремленья

Не понял ты, своей тоскою полн.

Оставь же свой отдельный мир страданья,

Где ты живешь – вдали людей любя!

Участия не нужно подаянье,

Из целого не исключай себя.

Пойми всю силу общего потока,

Уединенье гордое оставь,

Далеко брось оружие упрека

И чувствами невольно не лукавь.

Лишь откажись от личных притязаний,

Живую связь поймешь ты вмиг, – и вот

С своей судьбой и морем колебаний

Величествен является народ!

Скорбь общая и общая невзгода

Тебе твои страданья заменят, —

Сильней всего великий глас народа,

Пред ним твои все вопли замолчат!

Пойми себя в народе! Не сжимает,

Как океан, твоей свободы он:

Тебе он только место назначает,

Ты общему в нем живо покорен.

А без того – ты эгоист без силы,

И жизнь твоя прекрасная пуста,

Страданья вялы, и оружья гнилы,

Порыв бесплоден и ложна мечта.

К народу лишь свобода низлетела,

Могуществен народа только клик,

Принадлежит народу только дело,

И путь его державен и велик!

<1848>

9 февраля

Позабывши о твердом стремленьи

И закрывши от света глаза,

Я, как прежде, впадаю в волненье,

И дрожит на реснице слеза.

Снова стих я зову позабытый;

Снова рифма мне сладко звучит;

Снова голос, не вовсе убитый,

Поднялся и опять говорит.

Снова сердце, всё полное чувства,

Подымает свою старину,

Снова юность, любовь и искусство

Предстают сквозь времен пелену.

Но минута глубоко печальна;

Но не то, что бывало, в душе;

Точно в дом прихожу я опальный,

Мною виденный в полной красе,

Дом знакомый и милый мне много,

Полный жизни и счастья причуд;

Грусть и память стоят у порога

И по комнатам тихо ведут.

Но не тот уж пришедший; угрюмо

Он встречает все прошлые сны;

Не одна пронеслася в нем дума,

Потрясая души глубины.

Чувство живо, но чувство печально;

Он отрекся от счастья любви;

И он дом покидает опальный

И все грезы младые свои.

Что теснишься ты, прежняя, жадно,

Жизнь моя, в беззащитную грудь?

Мне явленье твое не отрадно;

Никогда не своротишь мой путь.

И восторг, и волненье, и слезы,

И надежда, и радость с тоской,

Ясно солнце, и частые грозы,

Освежавшие воздух собой, —

Мне печально видение ваше;

Я болезненно чувствую вас;

Из разбитой и брошенной чаши

На земле мне не пить еще раз.

Что ты рвешься, о бедное сердце?

Что ты шепчешь свои мне права?

Ты преданьем живешь староверца,

Ты твердишь всё былые слова.

Ты довольно наставшей минутой,

И, к умчавшейся жизни маня,

Прошлым счастьем, тревогой и смутой

Ты безжалостно мучишь меня.

Мне знакомую, старую повесть

Подымаешь ты тихо со дна;

Внемлет ей непреклонная совесть, —

Но тебя не осудит она.

Мне другой, и крутой и опасный,

Предстоит одинокий мне путь;

Мне не ведать подруги прекрасной,

И любовь не согреет мне грудь.

И досуг мой умолкнет веселый

Без раздела с подругой моей;

Одинок будет труд мой тяжелый,

Но его понесу я бодрей.

Глас народа зовущий я слышал,

И на голос откликнулся я.

Бодро в путь, мной избранный, я вышел;

Подвиг строго налег на меня.

И я принял на твердые плечи

Добровольно всю тяжесть труда.

Загремели призывные речи,

И призыв не прошел без следа.

Отдал я безвозвратно и смело

И любовь, и подрули привет —

За народное, земское дело,

За борьбу средь препятствий и бед.

Личной жизни блаженство мне сродно;

Всё откинул решительно я,

Взяв в замену труд жизни народной

И народную скорбь бытия.

Здесь просторно народным простором;

И ничтожен один голосок

Пред народным торжественным хором,

Как пред морем ничтожен поток.

Не от бедности сердца, пугливо,

Тех блаженств я себе не хотел;

Но их голос народа ревнивый

Осудил и оставить велел.

И не было изъято решенье

От страданья и скорби в тиши:

Незнакомо мне чувство презренья

К справедливым движеньям души.

Но слабеют и блекнут, не споря,

И любовь и все прежние сны

Перед шумом народного моря,

Пред движеньем народной волны.

Кто народу явился причастен

И кого обнимает народ,

Тот назад воротиться не властен,

Тот иди неослабно вперед.

Пусть же людям весь мир разнородный

И любви и всех радостей дан.

Счастье – им! – Я кидаюсь в народный,

Многобурный, родной океан!

1848

Москва

Подлец >Подражание Пушкину

Покуда своего призванья

Подлец в душе не узнает,

Среди других он без вниманья,

Еще неузнанный, живет.

Ничто в нем духа не тревожит,

Не бродят козни в голове —

И с честными людьми он может

Жить незаметно и в Москве.

Но только подлости призыв

До слуха чуткого коснется, —

Подлец душою встрепенется,

Мгновенно силы ощутив.

Он бродит праздный, недовольный;

Уже порыв его влечет

Туда, где подлости привольно,

Где много дела он найдет.

Бежит он, полон весь заботы,

От скучной для него Москвы,

На плоские брега Невы,

На многогрязные болота.

1840-е годы

Акростих

Мои мечты и силы молодые

Одной тебе я отдал, посвятя;

Судьбой своей чудесной в дни былые

Как сильно ты тревожила дитя!

Всю жизнь свою останусь я с тобою,

А ты сияй бессмертной красотою.

1840-е годы

К Ю. Ф. Самарину

Не душ влеченье,

Не сердца глас, —

Цепь убежденья

Связала нас.

Мечты высокой

Один порыв

Умчал далеко,

Соединив.

Нас занял много

И общий труд,

И мысли строгой

Высокий суд.

На самом деле

Когда-нибудь

Достигнуть цели —

Пошли мы в путь.

1840-е годы

Советы

Дело великое жизни —

Ею объяты другом —

В нашей великой отчизне

Все мы покорно несем.

Жизнь, ты загадка от века,

Ты нас тревожишь давно —