Стихотворения (1926) - [12]

Шрифт
Интервал
на дачу
            стремится в важности.
Пользы от него,
                          что молока от черта,
что от пшенной каши —
                                       золотой руды.
Лишь растут
                     подвалами
                                       отчеты,
вознося
             чернильные пуды.
Рой чиновников
                         с недели на́ день
аннулирует
                   октябрьский гром и лом,
и у многих
                 даже
                         проступают сзади
пуговицы
                дофевральские
                                         с орлом.
Поэт
        всегда
                   и добр и галантен,
делиться выводом рад.
Во-первых:
                  из каждого
                                   при известном таланте
может получиться
                              бюрократ.
Вывод второй
                       (из фельетонной водицы
вытекал не раз
                        и не сто):
коммунист не птица,
                                 и незачем обзаводиться
ему
      бумажным хвостом.
Третий:
             поднять бы его за загривок
от бумажек,
                   разостланных низом,
чтоб бумажки,
                       подписанные
                                            прямо и криво,
не заслоняли
                      ему
                             коммунизм.

ТОВАРИЩУ НЕТТЕ

>ПАРОХОДУ И ЧЕЛОВЕКУ

Я недаром вздрогнул.
                                   Не загробный вздор.
В порт,
           горящий,
                          как расплавленное лето,
разворачивался
                          и входил
                                         товарищ «Теодор
Нетте».
Это — он.
                Я узнаю́ его.
В блюдечках-очках спасательных кругов.
— Здравствуй, Нетте!
                                   Как я рад, что ты живой
дымной жизнью труб,
                                   канатов
                                               и крюков.
Подойди сюда!
                         Тебе не мелко?
От Батума,
                  чай, котлами покипел…
Помнишь, Нетте,—
                               в бытность человеком
ты пивал чаи
                     со мною в дип-купе?
Медлил ты.
                   Захрапывали сони.
Глаз
        кося
               в печати сургуча,
напролет
               болтал о Ромке Якобсоне
и смешно потел,
                           стихи уча.
Засыпал к утру.
                         Курок
                                  аж палец свел…
Суньтеся —
                   кому охота!
Думал ли,
                что через год всего
встречусь я
                   с тобою —
                                    с пароходом.
За кормой лунища.
                              Ну и здо́рово!
Залегла,
              просторы на́-двое порвав.
Будто навек
                   за собой
                                 из битвы коридоровой
тянешь след героя,
                               светел и кровав.
В коммунизм из книжки
                                      верят средне.
«Мало ли
                что можно
                                 в книжке намолоть!»
А такое —
                 оживит внезапно «бредни»
и покажет
                коммунизма
                                    естество и плоть.
Мы живем,
                 зажатые
                              железной клятвой.
За нее —
               на крест,
                             и пулею чешите:
это —
          чтобы в мире
                               без Россий,
                                                  без Латвий,
жить единым
                     человечьим общежитьем.
В наших жилах —
                             кровь, а не водица.
Мы идем
               сквозь револьверный лай,
чтобы,
           умирая,
                        воплотиться
в пароходы,
                   в строчки
                                   и в другие долгие дела.
_____
Мне бы жить и жить,
                                 сквозь годы мчась.
Но в конце хочу —
                              других желаний нету —
встретить я хочу
                           мой смертный час
так,
      как встретил смерть
                                       товарищ Нетте.
15 июля, Ялта

УЖАСАЮЩАЯ ФАМИЛЬЯРНОСТЬ

Куда бы
             ты
                 ни направил разбег,
и как ни ёрзай,
и где ногой ни ступи, —
есть Марксов проспект,
и улица Розы,
и Луначарского —
                             переулок или тупик.
Где я?
           В Ялте или в Туле?
Я в Москве
                  или в Казани?
Разберешься?
                        — Черта в стуле!
Не езда, а — наказанье.
Каждый дюйм
                       бытия земного
профамилиен
                       и разыменован.
В голове
              от имен
                           такая каша!
Как общий котел пехотного полка.
Даже пса дворняжку
                                вместо
                                            «Полкаша»
зовут:
          «Собака имени Полкан».
«Крем Коллонтай.
                             Молодит и холит».
«Гребенки Мейерхольд».
«Мочала
а-ля Качалов».
«Гигиенические подтяжки
имени Семашки».
После этого
                    гуди во все моторы,
наизобретай идей мешок,
все равно —
                   про Мейерхольда будут спрашивать:
                                           — «Который?
Продолжить чтение
Еще от автора Владимир Владимирович Маяковский
Флейта- позвоночник

Вначале поэма называлась "Стихи ей". Отдельной книгой вышла в феврале 1916 года. Все дореволюционные издания содержали цензурные изъятия. Купюры были восстановлены только в сборнике "Все сочиненное Владимиром Маяковским" (т.1-2, 1919), где поэма была напечатана под названием "Флейта позвоночника"."За всех вас,которые нравились или нравятся,хранимых иконами у души в пещере,как чашу вина в застольной здравице,подъемлю стихами наполненный череп.".

Баня. Клоп

«Баня» (1929) и «Клоп» (1928) – интереснейшие сатирические пьесы Маяковского. Жанр этих комедий трудно определить – настолько оригинально и естественно в них соседствуют едкая социальная сатира, фантастика и фантасмагория. В причудливых, эксцентричных сюжетах «Бани» и «Клопа» автор в увлекательной и забавной форме обличил ненавистные ему мещанство и лживость, бюрократизм и ханжество. В сборник также вошли поэмы «Люблю», «Про это», «Хорошо!».

Что такое хорошо и что такое плохо (ч/б рисунки)

Что такое хорошо и что такое плохо.Рисунки Алексея Пахомова. 1949 г.

Война и мир

В поэме «Война и мир» (вторая половина заглавия в дореволюционной орфографии писалась через «i» — «Mip», то есть вселенная) необыкновенная широта поэтических ассоциаций, гиперболизм поэтического стиля Маяковского соединяются с осознанием им невиданного размаха социальных противоречий жизни. Место действия поэмы — огромная арена, весь мир, а действующие лица — не только народы и страны, но и вся вселенная. Любовь к человеку, к «живому», противопоставлена в поэме «убийце-победе».

Люблю

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Стихотворения (1916)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.