Стихотворения 1916-1920 годов - [30]

17 мая 1920

15. «Так из дому, гонимая тоской…»

«Я не хочу — не могу — и не умею Вас обидеть…»

Так из дому, гонимая тоской,

— Тобой! — всей женской памятью, всей жаждой,

Всей страстью — позабыть! — Как вал морской,

Ношусь вдоль всех штыков, мешков и граждан.

О вспененный высокий вал морской

Вдоль каменной советской Поварской!

Над дремлющей борзой склонюсь — и вдруг —

Твои глаза! — Все руки по иконам —

Твои! — О, если бы ты был без глаз, без рук,

Чтоб мне не помнить их, не помнить их, не помнить!

И, приступом, как резвая волна,

Беру головоломные дома.

Всех перецеловала чередом.

Вишу в окне. — Москва в кругу просторном.

Ведь любит вся Москва меня! — А вот твой дом…

Смеюсь, смеюсь, смеюсь с зажатым горлом.

И пятилетний, прожевав пшено:

— «Без Вас нам скучно, а с тобой смешно»…

Так, оплетенная венком детей,

Сквозь сон — слова: «Боюсь, под корень рубит —

Поляк… Ну что? — Ну как? — Нет новостей?»

— «Нет, — впрочем, есть: что он меня не любит!»

И, репликою мужа изумив,

Иду к жене — внимать, как друг ревнив.

Стихи — цветы — (И кто их не дает

Мне за стихи?) В руках — целая вьюга!

Тень на домах ползет. — Вперед! Вперед!

Чтоб по людскому цирковому кругу

Дурную память загонять в конец, —

Чтоб только не очнуться, наконец!

Так от тебя, как от самой Чумы,

Вдоль всей Москвы —……. длинноногой

Кружить, кружить, кружить до самой тьмы —

Чтоб, наконец, у своего порога

Остановиться, дух переводя…

— И в дом войти, чтоб вновь найти — тебя!

17 — 19 мая 1920

16. «Восхищенной и восхищённой…»

Восхищенной и восхищённой,

Сны видящей средь бела дня,

Все спящей видели меня,

Никто меня не видел сонной.

И оттого, что целый день

Сны проплывают пред глазами,

Уж ночью мне ложиться — лень.

И вот, тоскующая тень,

Стою над спящими друзьями.

17 — 19 мая 1920

17. «Пригвождена к позорному столбу…»

Пригвождена к позорному столбу

Славянской совести старинной,

С змеею в сердце и с клеймом на лбу,

Я утверждаю, что — невинна.

Я утверждаю, что во мне покой

Причастницы перед причастьем.

Что не моя вина, что я с рукой

По площадям стою — за счастьем.

Пересмотрите все мое добро,

Скажите — или я ослепла?

Где золото мое? Где серебро?

В моей руке — лишь горстка пепла!

И это все, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.

И это все, что я возьму с собой

В край целований молчаливых.

18. «Пригвождена к позорному столбу…»

Пригвождена к позорному столбу,

Я все ж скажу, что я тебя люблю.

Что ни одна до самых недр — мать

Так на ребенка своего не взглянет.

Что за тебя, который делом занят,

Не умереть хочу, а умирать.

Ты не поймешь, — малы мои слова! —

Как мало мне позорного столба!

Что если б знамя мне доверил полк,

И вдруг бы ты предстал перед глазами —

С другим в руке — окаменев как столб,

Моя рука бы выпустила знамя…

И эту честь последнюю поправ,

Прениже ног твоих, прениже трав.

Твоей рукой к позорному столбу

Пригвождена — березкой на лугу

Сей столб встает мне, и не рокот толп —

То голуби воркуют утром рано…

И все уже отдав, сей черный столб

Я не отдам — за красный нимб Руана!

19. «Ты этого хотел. — Так. — Аллилуйя…»

Ты этого хотел. — Так. — Аллилуйя.

Я руку, бьющую меня, целую.

В грудь оттолкнувшую — к груди тяну,

Чтоб, удивясь, прослушал — тишину.

И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:

— Мое дитя становится послушным!

Не первый день, а многие века

Уже тяну тебя к груди, рука

Монашеская — хладная до жара! —

Рука — о Элоиза! — Абеляра.

В гром кафедральный — дабы насмерть бить! —

Ты, белой молнией взлетевший бич!

19 мая 1920, Канун Вознесения

20. «Сей рукой, о коей мореходы…»

Сей рукой, о коей мореходы

Протрубили нá сто солнц окрест,

Сей рукой, в ночах ковавшей — оды,

Как неграмотная ставлю — крест.

Если ж мало, — наперед согласна!

Обе их на плаху, чтоб в ночи

Хлынувшим — веселым валом красным

Затопить чернильные ручьи!

20 мая 1920

21. «И не спасут ни стансы, ни созвездья…»

И не спасут ни стансы, ни созвездья.

А это называется — возмездье

За то, что каждый раз,

Стан разгибая над строкой упорной,

Искала я над лбом своим просторным

Звезд только, а не глаз.

Что самодержцем Вас признав на веру,

— Ах, ни единый миг, прекрасный Эрос,

Без Вас мне не был пуст!

Что по ночам, в торжественных туманах,

Искала я у нежных уст румяных —

Рифм только, а не уст.

Возмездие за то, что злейшим судьям

Была — как снег, что здесь, под левой грудью —

Вечный апофеоз!

Что с глазу нá глаз с молодым Востоком

Искала я на лбу своем высоком

Зорь только, а не роз!

20 мая 1920

22. «Не так уж подло и не так уж просто…»

Не так уж подло и не так уж просто,

Как хочется тебе, чтоб крепче спать.

Теперь иди. С высокого помоста

Кивну тебе опять.

И, удивленно подымая брови,

Увидишь ты, что зря меня чернил:

Что я писала — чернотою крови,

Не пурпуром чернил.

23. «Кто создан из камня, кто создан из глины…»

Кто создан из камня, кто создан из глины, —

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело — измена, мне имя — Марина,

Я — бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти —

Тем гроб и надгробные плиты…

— В купели морской крещена — и в полете

Своем — непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьется мое своеволье.

Меня — видишь кудри беспутные эти? —

Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной — воскресаю!

Да здравствует пена — веселая пена —