Стихотворения (1809-1821) - [38]

О греческих богах,

Меж тем как замечает

Кипренский лица их

И кистию чудесной,

С беспечностью прелестной,

Вандиков ученик,

В один крылатый миг

Он пишет их портреты,

Которые от Легы

Спасли бы образцов,

Когда бы сам Крылов

И Гнедич сочиняли,

Как пишет Тянислов

Иль Балдусы писали,

Забыв и вкус и ум.

Но мы забудем шум

И суеты столицы,

Изладим колесницы,

Ударим по коням

И пустимся стрелою

В Приютино с тобою.

Согласны? - По рукам!

Между октябрем 1817

и ноябрем 1818

КНЯЗЮ П. И. ШАЛИКОВУ

(при получении от него в подарок книги, им переведенной)

Чем заплачу вам, милый князь,

Чем отдарю почтенного поэта?

Стихами? Но давно я с музой рушил связь

И без нее кругом летаю света,

С востока к западу, от севера на юг

Не там, где вы, где граций круг,

Где Аполлон с парнасскими сестрами,

Нет, нет, в стране иной,

Где ввек не повстречаюсь с вами:

В пыли, в грязи на тряской мостовой,

"В картузе с козырьком, с небритыми усами""

Как Пушкина герой,

Воспетый им столь сильными стихами.

Такая жизнь для мыслящего - ад.

Страданий вам моих не в силах я исчислить.

Скачи туда, сюда, хоть рад или не рад.

Где ж время чувствовать и мыслить?

Но время, к счастью, есть любить

Друзей, их славу и успехи

И в дружбе находить

Неизъяснимые для черствых душ утехи.

Вот мой удел, почтенный мой поэт:

Оставя отчий край, увижу новый свет,

И небо новое, и незнакомы лицы,

Везувий в пламени и Этны вечный дым,

Кастратов, оперу, фигляров, папский Рим

И прах, священный прах всемирныя столицы.

Но где б я ни был (так я молвлю в добрый час),

Не изменясь, душою тот же буду

И, умирая, не забуду

Москву, отечество, друзей моих и вас!

11 сентября 1818

К ТВОРЦУ

"ИСТОРИИ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО"

Когда на играх Олимпийских,

В надежде радостных похвал,

Отец истории читал,

Как грек разил вождей азийских

И силы гордых сокрушал,

Народ, любитель шумной славы,

Забыв ристанье и забавы,

Стоял и весь вниманье был.

Но в сей толпе многонародной

Как старца слушал Фукидид,

Любимый отрок аонид,

Надежда крови благородной!

С какою жаждою внимал

Отцов деянья знамениты

И на горящие ланиты

Какие слезы проливал!

И я так плакал в восхищенье,

Когда скрижаль твою читал,

И гений твой благословлял

В глубоком, сладком умиленье...

Пускай талант - не мой удел!

Но я для муз дышал недаром,

Любил прекрасное и с жаром

Твой гений чувствовать умел.

Между маем и сентябрем 1818

* * *

Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы

При появлении Аврориных лучей,

Но не отдаст тебе багряная денница

Сияния протекших дней,

Не возвратит убежищей прохлады,

Где нежились рои красот,

И никогда твои порфирны колоннады

Со дна не встанут синих вод.

Май или июнь 1819

* * *

Есть наслаждение и в дикости лесов,

Есть радость на приморском бреге,

И есть гармония в сем говоре валов,

Дробящихся в пустынном беге.

Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,

Для сердца ты всего дороже!

С тобой, владычица, привык я забывать

И то, чем был, как был моложе,

И то, чем ныне стал под холодом годов.

Тобою в чувствах оживаю:

Их выразить душа не знает стройных слов

И как молчать об них, не знаю.

Июль или август 1819

НАДПИСЬ ДЛЯ ГРОБНИЦЫ

ДОЧЕРИ МАЛЫШЕВОЙ

О! милый гость из отческой земли!

Молю тебя: заметь сей памятник безвестный:

Здесь матерь и отец надежду погребли;

Здесь я покоюся, младенец их прелестный.

Им молви от меня: "Не сетуйте, друзья!

Моя завидна скоротечность;

Не знала жизни я,

И знаю вечность".

Январь 1820

ПОДРАЖАНИЕ АРИОСТУ

La verginella ё simile alia rosa'.

Девица юная подобна розе нежной,

Взлелеянной весной под сению надежной:

Ни стадо алчное, ни взоры пастухов

Не знают тайного сокровища лугов,

Но ветер сладостный, но рощи благовонны,

Земля и небеса прекрасной благосклонны.

<1821>

1 Девушка подобна розе (итал.)

ПОДРАЖАНИЯ ДРЕВНИМ

1

Без смерти жизнь не жизнь: и что она? сосуд,

Где капля меду средь полыни;

Величествен сей понт! Лазурной царь пустыни,

О солнце! чудно ты, среди небесных чуд!

И на земле прекрасного столь много!

Но все поддельное иль втуне серебро:

Плачь, смертный! плачь! Твое добро

В руке у Немезиды строгой!

2

Скалы чувствительны к свирели;

Верблюд прислушивать умеет песнь любви,

Стеня под бременем; румянее крови

Ты видишь - розы покраснели

В долине Йемена от песней соловья...

А ты, красавица... Не постигаю я.

3

Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден

Но свеж и зелен он всегда.

Не можешь, гражданин, как пальма дать плода?

Так буди с кипарисом сходен:

Как он уединен, осанист и свободен.

4

Когда в страдании девица отойдет

И труп синеющий остынет,

Напрасно на него любовь и амвру льет,

И облаком цветов окинет.

Бледна, как лилия в лазури васильков,

Как восковое изваянье;

Нет радости в цветах для вянущих перстов,

И суетно благоуханье.

5

О смертный! хочешь ли безбедно перейти

За море жизни треволненной?

Не буди горд: и в ветр попутный опусти

Свой парус, счастием надменной.

Не покидай руля, как свистнет ярый ветр!

Будь в счастье - Сципион, в тревоге брани - Петр.

6

Ты хочешь меду, сын? - так жала не страшись;

Венца победы? - смело к бою1

Ты перлов жаждешь? - так спустись

На дно, где крокодил зияет под водою.

Не бойся! Бог решит. Лишь смелым он отец,