Стихи, сказки, песни - [7]

Замерзший бор шумит среди лазури,

Метет ветвями синеву небес.

И кажется — не буря будит лес,

А буйный лес, качаясь, будит бурю.

Здесь впечатление, наблюдение поэта заключено в строгую и точную форму афоризма. Афористичность вообще свойственна многим стихам «Лирической тетради». Мысль здесь так тесно слита с чувством, что, можно сказать, сама становится лирическим переживанием. Это роднит лирику Маршака с Тютчевым, Фетом, Буниным — особенно в стихах о природе. Такие стихи, как — «Цветная осень — вечер года…», «Как поработала зима!..», «О том, как хороша природа…», «Текла, извивалась, блестела…», «Встреча в пути», «Ландыш», «Абхазские розы», — живое свидетельство любви и близости Маршака к классической русской поэзии, для которой выношенность чувства мысли, точность слов, строгость формы были непреложным законом.

В лирической поэзии Маршака две темы звучат наиболее сильно: время и слово. Чувство времени, которое так ощутимо во всем, что делает Маршак, в его лирических стихах находит свое прямое выражение.

Сколько раз пытался я ускорить

Время, что несло меня вперед,

Подхлестнуть, вспугнуть его, пришпорить,

Чтобы слышать, как оно идет.

А теперь неторопливо еду,

Но зато я слышу каждый шаг…

Это разное отношение к времени — в молодости и в зрелые годы, когда «жизнь идет не медленней, но тише», — не мешает ощущению наполненности каждого часа, ощущению полноты жизни, которое так характерно вообще для стихов Маршака. Можно сказать, что это чувство огромной емкости времени — то новое, свое, что внесено им в поэзию. Сколько раз поэты всех времен писали о мимолетности человеческой жизни, тосковали о призрачности ее! Но, даже как будто соглашаясь с ними, Маршак в стихотворении «Как призрачно мое существованье…» говорит:

Пусть будет так. Не жаль мне плоти тленной,

Хотя она седьмой десяток лет

Бессменно служит зеркалом вселенной,

Свидетелем, что существует свет.

Время не просто проходит, оно существует для творчества, оно дано человеку, чтобы он творил; в этой мысли весь оптимизм Маршака. И потому, жалея о своих любимых, о людях ушедших и уходящих, поэт говорит, что они прожили не зря:

За краткий век страданий и усилий,

Тревог, печалей, радостей и дум

Вселенную вы сердцем отразили

И в музыку преобразили шум.

Как поэт, как мастер слова, полвека работающий в литературе, Маршак не мог не сказать в поэзии о своем отношении к слову, к своей работе писателя («Словарь», «Все то, чего коснется человек…», «Дон-Кихот»). Для поэта слова — не разменная, ходячая монета — на них лежит «события печать», в них «звучат укор, и гнев, и совесть», они живут во времени и переживают людей и времена. Отсюда — любовь к бессмертному поэтическому слову, запечатлевшему для человечества мысли и чувства человека, его вдохновенный труд.

Одна из особенностей Маршака-поэта есть прямое следствие этой его любви к поэзии, его литературной «одержимости». Он способен глубоко и страстно заражаться поэтическим словом другого поэта — проникать в существо его поэзии, и в этом сила Маршака как переводчика. Он вообще очень чуток к слову: услышанная им случайно узбекская поговорка «одной рукой в ладони не ударишь» вызвала в жизни целое стихотворение — «Песню о двух ладонях».

У поэта всегда два источника, питающие его творчество: реальная окружающая жизнь и само искусство, его жизнь, его традиции и образцы. Отказ от того или другого неизбежно приводит к оскудению творчества. Без поэтической культуры нельзя уловить глубокий скрытый ход жизни, без живых наблюдений действительности, без опыта современности нельзя понять культуру. Так думает, так учит нас Маршак. И для его творчества характерна эта взаимосвязь поэтической культуры с живым непосредственным отношением к современности. Он современен даже в свои переводах из Шекспира и пьесах, написанных по мотивам старинных народных сказок; зато порой в самых «злободневных» стихах, вплоть до сатирических газетных фельетонов, он пользуется литературными ассоциациями, явно продолжает литературные традиции. Так, сатирических стихах, особенно в годы войны, Маршак часто прямо пародирует известные стихи (например, «Будрыс и его сыновья» — Пушкина, «Песнь о вещем Олеге», его же). Сатирическое стихотворение «Голливуд и Гайавата» приобретает особую сторону оттого, что нелепое запрещение в США экранизации поэмы Лонгфелло высмеивается Маршаком с помощью самой же поэмы:

Если спросите: откуда

Изгнан старый Гайавата,

Я скажу: из Голливуда,

Я отвечу вам: из Штатов.

...........

Я отвечу им: Поквана —

Трубка Мира — виновата

В том, что вынужден с экрана

Удалиться Гайавата.

Маршак пользуется в сатире сказочными и басенными приемами, любит короткую эпиграмму, которая особенно хорошо звучит с плаката и под карикатурой в газете. Веселая игра словом, которая так радует нас в детских стихах, здесь превращается у него в злую и меткую насмешку, поэт создает свои новые иронические пословицы:

Кули таскать? Рубить дрова?

За это платят скудно.

Притом дрова — не голова:

Рубить их очень трудно.

Дубить, паять, пахать, косить

Труднее, чем дубасить.

Носить трудней, чем доносить,

И легче красть, чем красить.