Стихи - [7]

Пускай слезою драгоценной

Роса украсит их в тени.

И луковичкою подземной

Пусть будут заняты они.

А так — что остается, кроме

Подобья хлипкого ствола.

И лепестки, как сгустки темной крови,

Сметают утром со стола.

" Когда бы спел я наконец "

Когда бы спел я наконец

Нежнейшее четверостишье,

Как иногда поет скворец

Весною в утреннем затишье!

Про что? Да как вам объясню?

Все так нелепо в разговоре.

Ну, предположим, про весну,

Про вас, про облако, про море.

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ

I

С любовью дружеской и братской

Я вновь сегодня помяну

Всех декабристов без Сенатской,

Облагородивших страну.

Сыны блистательной России,

Горевшие святым огнем,

Отечество не поносили —

Радели искренно о нем.

К их праху, после муки черной,

Всех неурядиц и невзгод

Народ России просвещенной

Благоговейно припадет.

II

Откладыватель в долгий ящик,

На послезавтра, на потом,

Певец каникул предстоящих,

Дней, не заполненных трудом.

Ленивец, нелюбитель спешки,

И постепенности пророк,

Я раздавал свои усмешки,

Пока всему не вышел срок.

Теперь уже не до усмешек,

Когда азартно, как юнец,

Нагромоздив орлов и решек,

Играет время в расшибец.

И делает уже попытки

Втянуть нас в дикую войну,

Чтоб мы рассыпались от битки,

Как гривенники на кону.

III

В. М. Василенко

Свободы нет. Порыв опасный

Отнюдь не приближает к ней.

Лишь своевольства дух всевластный

Осуществляется вольней.

Но все же в звездные минуты

Мы обольщаемся мечтой.

И кровь кипит. И судьбы вздуты,

Как парус, ветром налитой.

И в упоенном нетерпенье

Рвем узы тягостных тенет.

И сокрушаем угнетенье,

Чтоб утвердился новый гнет.

ИТОГ

Что значит наше поколенье?

Война нас ополовинила.

Повергло время на колени,

Из нас Победу выбило.

А все ж дружили, и служили,

И жить мечтали наново.

И все мечтали. А дожили

До Стасика Куняева.

Не знали мы, что чернь сильнее

И возрастет стократ еще.

И тихо мы лежим, синея,

На филиале Кладбища.

Когда устанут от худого

И возжелают лучшего,

Взойдет созвездие Глазкова,

Кульчицкого и Слуцкого.

" Неужели всю жизнь надо маяться! "

Неужели всю жизнь надо маяться!

А потом

      от тебя

            останется —

Не горшок, не гудок, не подкова, —

Может, слово, может, полслова —

Что-то вроде сухого листочка,

Тень взлетевшего с крыши стрижа

И каких-нибудь полглоточка

Эликсира,

       который — душа.

" Старушечье существованье "

Старушечье существованье

Зимы под серым колпаком.

И неустанное снованье

Махровых нитей шерстяных.

И даже наше расставанье

Махровым обнято чулком.

И теплым было целованье —

Последнее из всех земных.

" Круг любви распался вдруг, "

Круг любви распался вдруг,

День какой-то полупьяный.

У рябины окаянной

Покраснели кисти рук.

Не маши мне, не маши,

Окаянная рябина!

Мне на свете все едино,

Коль распался круг души.

" И жалко всех и вся. И жалко "

И жалко всех и вся. И жалко

Закушенного полушалка,

Когда одна, вдоль дюн, бегом

Душа — несчастная гречанка…

А перед ней взлетает чайка.

И больше никого кругом.

ЗРЕЛОСТЬ

Приобретают остроту,

Как набирают высоту,

Дичают, матереют,

И где-то возле сорока

Вдруг прорывается строка,

И мысль становится легка.

А слово не стареет.

И поздней славы шепоток

Немного льстив, слегка жесток,

И, словно птичий коготок,

Царапает, не раня.

Осенней солнечной строкой

Приходит зрелость и покой,

Рассудка не туманя.

И платят позднею ценой:

"Ах, у него и чуб ржаной!

Ах, он и сам совсем иной,

Чем мы предполагали!"

Спасибо тем, кто нам мешал!

И счастье тем, кто сам решал, —

Кому не помогали!

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ВПОЛГОЛОСА

Ну вот, сыночек, спать пора,

Вокруг деревья потемнели.

Черней вороньего пера

Ночное оперенье ели.

Закрой глаза. Вверху луна,

Как рог на свадьбе кахетинца.

Кричит, кричит ночная птица

До помрачения ума.

Усни скорее. Тополя

От ветра горько заскрипели.

Черней вороньего пера

Ночное оперенье ели.

Все засыпает. Из-под век

Взирают тусклые болотца.

Закуривает и смеется

Во тьме прохожий человек.

Березы, словно купола,

Видны в потемках еле-еле.

Черней вороньего пера

Ночное оперенье ели.

" Хочу, чтобы мои сыны "

Хочу, чтобы мои сыны

и их друзья

несли мой гроб

в прекрасный праздник погребенья.

Чтобы на их плечах

сосновая ладья

плыла неспешно,

но без промедленья.

Я буду горд и счастлив

в этот миг

переселенья в землю,

что слуха мне не ранит

скорбный крик,

что только небу

внемлю.

Как жаль, что не услышу тех похвал,

и музыки,

и пенья!

Ну что же

Разве я существовал

в свой день рожденья!

И все ж хочу,

чтоб музыка лилась,

ведь только дважды дух ликует:

когда еще не существует нас,

когда уже не существует.

И буду я лежать

с улыбкой мертвеца

и неподвластный

всем недугам.

И два беспамятства —

начала и конца —

меня обнимут

музыкальным кругом.

" "

Кто двигал нашею рукой,

Когда ложились на бумаге

Полузабытые слова?

Кто отнимал у нас покой,

Когда от мыслей, как от браги,

Закруживалась голова?

Кто пробудил ручей в овраге,

Сначала слышимый едва,

И кто внушил ему отваги,

Чтобы бежать и стать рекой?..

" "

Вдруг странный стих во мне родится,

Я не могу его поймать.

Какие-то слова и лица.

И время тает или длится.

Нет! Невозможно научиться

Себя и ближних понимать!

" Надо себя сжечь "

Надо себя сжечь

И превратиться в речь.

Сжечь себя дотла,

Чтоб только речь жгла.

" Кто устоял в сей жизни трудной, "

Д.К.

Кто устоял в сей жизни трудной,

Тому трубы не страшен судной

Звук безнадежный и нагой.

Вся наша жизнь — самосожженье,