Стихи разных лет - [5]

ИРПЕНЬ

У вас, наверно, осень хороша!

Легко откинув голову без шапки,

пройти бы мне аллеей, вороша

сухой листвы багряные охапки.

В прозрачный и трепещущий покой

доверчиво протягивая руки,

застыть бы над извилистой рекой,

заглядываясь в ясные излуки.

Блаженна медленность осенних рек.

Вода бежит, еще в ней краски живы,

но вся она уже, как человек,

утративший стремленья и порывы.

Я помню, как бродила тут весна

своей неощутимою походкой

и таяла, как легкий след весла,

никак не поспевающий за лодкой.

Закаты были проще и ясней,

неосторожно поджигали воду,

но были не страшны они весне,

могучему бесспорному восходу.

А нынче солнце медленно скользит,

рассеивая горестную ясность,

как будто издали ему грозит

ничем не отвратимая опасность.

И пусть уже не видно из-за хат,

в какие пропасти оно заходит,

но я, как осень, чувствую закат,

дрожащий в вечереющей природе.

1938

_{Маргарита Алигер. Стихотворения и поэмы в 2-х т.}

_{Москва: Художественная литература, 1970.}

ИСТОЧНИК СВЕТА

Все сделанное человеком

рассказывает нам о нем,

отмечено не только веком,

не только годом — каждым днем.

Полны душевного горенья,

доходят к нам из давних лет

его труды, его творенья,

как звезд умерших длинный свет.

Душа чужая — не потемки,

а электрический разряд.

И вы, далекие потомки,

когда оглянетесь назад,

поймете ль, жмурясь от сполоха,

пронзающего толщу тьмы,

что это светит та эпоха,

которую творили мы.

Что это бьет источник света

из сердца каждого из нас,

откуда первая ракета

взлетела в космос в первый раз.

1960

_{Маргарита Алигер. Стихотворения и поэмы в 2-х т.}

_{Москва: Художественная литература, 1970.}

К ПОРТРЕТУ ЛЕРМОНТОВА

Поручик двадцати шести

годов, прости меня, прости

за то, что дважды двадцать шесть

на свете я была и есть.

Прости меня, прости меня

за каждый светлый праздник дня,

что этих праздников вдвойне

отпраздновать случилось мне.

Но если вдвое больше дней,

то, значит, и вдвойне трудней,

и стало быть, бывало мне

обидней и страшней вдвойне.

И вот выходит, что опять

никак немыслимо понять,

который век, который раз,

кому же повезло из нас?

Что тяжче: груз живых обид

или могильная трава?

Ты не ответишь — ты убит.

Я не отвечу — я жива.

1968

_{Строфы века. Антология русской поэзии.}

_{Сост. Е.Евтушенко.}

_{Минск, Москва: Полифакт, 1995.}

КАКАЯ ОСЕНЬ! ДАЛИ ДАЛЕКИ…

Какая осень! Дали далеки.

Струится небо, землю отражая.

Везут медленноходые быки

тяжелые телеги урожая.

И я в такую осень родилась.

Начало дня встает в оконной раме.

Весь город пахнет спелыми плодами.

Под окнами бегут ребята в класс.

А я уже не бегаю — хожу,

порою утомляюсь на работе.

А я уже с такими не дружу,

меня такие называют «тетей».

Но не подумай, будто я грущу.

Нет! Я хожу притихшей и счастливой,

фальшиво и уверенно свищу

последних фильмов легкие мотивы.

Пойду гулять и дождик пережду

в продмаге или в булочной Арбата.

Мы родились в пятнадцатом году,

мои двадцатилетние ребята.

Едва встречая первую весну,

не узнаны убитыми отцами,

мы встали в предпоследнюю войну,

чтобы в войне последней стать бойцами.

Кому-то пасть в бою? А если мне?

О чем я вспомню и о чем забуду,

прислушиваясь к дорогой земле,

не веря в смерть, упрямо веря чуду.

А если мне? Еще не заржаветь

штыку под ливнем, не размыться следу,

когда моим товарищам пропеть

со мною вместе взятую победу.

Ее услышу я сквозь ход орудий,

сквозь холодок последней темноты…

Еще едят мороженое люди

и продаются мокрые цветы.

Прошла машина, увезла гудок.

Проносит утро новый запах хлеба,

и ясно тает облачный снежок

голубенькими лужицами неба.

1935

_{Маргарита Алигер. Стихотворения и поэмы в 2-х т.}

_{Москва: Художественная литература, 1970.}

КОГДА ГУЛЯЮТ МОЛНИЯ И ГРОМ…

Когда гуляют молния и гром,

когда гроза захлестывает дом,

в тепле постельном, в смутном полусне

одно и то же глухо снится мне.

Как будто я лежу на дне морском,

затянутая илом и песком, —

и никаких движений и дорог,

и никаких решений и тревог,

и никаких ни помыслов, ни дум,

и надо мной многопудовый шум,

и надо мной великая вода…

И, боже мой, как хочется тогда

в мир вечных битв, волнений и труда,

в сороковые милые года!

1947

_{Маргарита Алигер. Стихи и проза в 2 т.}

_{Москва: Художественная литература, 1975.}

КОЛОКОЛА

Колокольный звон над Римом

кажется почти что зримым, —

он плывет, пушист и густ,

он растет, как пышный куст.

Колокольный звон над Римом

смешан с копотью и дымом

и с латинской синевой, —

он клубится, как живой.

Как река, сорвав запруду,

проникает он повсюду,

заливает, глушит, топит

судьбы, участи и опыт,

волю, действия и думы,

человеческие шумы

и захлестывает Рим

медным паводком своим.

Колокольный звон над Римом

кажется неутомимым, —

все неистовей прилив

волн, идущих на прорыв.

Но внезапно миг настанет.

Он иссякнет, он устанет,

остановится, остынет,

как вода, куда-то схлынет,

и откатится куда-то

гул последнего раската, —

в землю или в небеса?

И возникнут из потопа

Рим, Италия, Европа,

малые пространства суши —

человеческие души,

их движения, их трепет,

женский плач и детский лепет,

рев машин и шаг на месте,

шум воды и скрежет жести,

птичья ярмарка предместий,

милой жизни голоса.

_{Советская поэзия 50-70х годов.}

_{Москва: Русский язык, 1987.}

ЛЕНИНГРАД. ВЕСНА. 1946

Будний день похож на воскресенье.

На душе ни тягот, ни обид.

За окном смятение весеннее,

розовый исаакиевский гранит.