Стихи поэтов Республики Корея - [2]

Шрифт
Интервал

В день, когда падает снег,
Хочу стать собакой в деревне.
Нет, лучше
Не ведающим ничего
Спящим медведем
В дремучем лесу.
Падает снег.
Снег! Снег!..

Джонг Хо Сынг

Мальчик-будда

На переднем дворе музея Кёнджу,
Рядом с садом,
              где целозия курчавая и бальзамин цветут,
Сидят обезглавленные каменные изваяния Будды,
Ослепительные от солнечных лучей.
Дети начальных классов — у них летние каникулы —
Выходят из туристического автобуса
И подходят сзади к обезглавленным Буддам,
Чтобы приставить к ним свои головы.
Мальчик-Будда…
Чтобы все они, хотя бы раз в жизни,
Побывали Буддой,
Будды заранее обезглавили себя…

Человек, которого люблю

Я не люблю человека, у которого нет тени,
Я не люблю человека, кто ненавидит тень.
А люблю человека,
                  который сам стал тенью одного дерева.
И солнечный свет прозрачен и ясен, когда есть тень.
Если сидеть в тени под деревом
И глядеть на солнечные лучи,
                                          сквозящие между листьями,
Как мир тогда прекрасен!
Я не люблю человека, у которого нет слез.
Я не люблю человека, кто не любит слезы.
А люблю человека, превратившегося в одну слезу.
И радость — не в радость, если без слез.
И любовь, разве бывает любовь без слез?
Сижу в тени под деревом
И смотрю, как один человек вытирает слезы другому,
Какое потрясающее зрелище!

Чве Донг Хо

Человек на чужбине

Незнакомый город в далекой стране,
Холод раннего утра.
Неуютный номер в отеле, белый пар изо рта.
Безлюдный
Переулок,
Запах теплого хлеба…

Ким Джи Ха

Новая весна

Когда вижу, как вянет цветок полевой,
Понимаю, что люблю зеленую сосну.
С любовью к сосне просыпается
И к цветку полевому любовь…

Сила центра

Весной
Заметил:
Стебель цветка дрожит.
Из-под земли
Толчками
Поднималась яростная
Сила центра.
Цветок, расцветая,
Раскидывается
Во все стороны.
Мучается,
Дрожит.
И я тоже дрожу.
Завтра
Пойду в деревню,
Пойду,
Перевоплощусь и расцвету.

Любовь к соседу

Стою на краю земли.
Стою на краю земли, отсюда некуда больше идти.
Тупик, откуда нельзя вернуться.
То ли птицей полететь,
То ли превратиться в рыбу?
А может, ветром,
                          облаком или привидением обернуться?
На краю земли, где еще не ступала нога человека,
Стою один и зову,
Зову…
Что-то в душе у меня постепенно
Открывается,
Как это море,
Как это небо.
На черном камне засветилось
                                        маленькое теплое чувство,
Этот тоненький лучик —
Моя любовь к соседу.

Мун Джон Хи

Глядя на высокого роста мужчину

Когда вижу высокого роста мужчину,
Хочется тихо повиснуть на его руке,
Как в детстве у брата на руке висла,
Так хочется повиснуть на его руке…
А может, мне превратиться во вьюнок?
Нет, лучше залезу на дрожащую от ветра
Серебряную осину
И потрогаю ее брови.
Как красивого насекомого трепыханье —
Ее брови.
Я хочу висеть на его руке, как лист осины,
И вбирать в себя понемногу голубое небо,
Хочу заснуть надолго, как тутовый шелкопряд,
Когда вижу высокого роста мужчину…

Джо Джон Гвон

Воспоминание

Сам расцвел
Цветок,
И сам увял
Цветок.
Увядший,
Мне отправленный цветок.
Цветок, отправитель которого
Неизвестен.
Я вспомнил тот цветок
На музыкальном фестивале Шуберта,
Он шел в течение месяца.
Горная деревня в Альпах,
Стадо коров — беспечно стоят, уткнувшись в травы.
Звон колокольчика на шее коров
При заключительном аккорде…

Дорога, с которой вместе хочется жить

Раз в году — от недели до десяти дней —
                                    сама собой краснеющая дорога,
Дорога, меняющая цвет,
Дорога, теряющая красный цвет,
                   если капает редкий, холодный дождь.
С такой дорогой хочу прожить
                               хотя бы один-единственный вечер.
Поздней осенью, ведя машину из Чон Пена в Га Пен,
                                             останавливаешь ветер
И спрашиваешь дорогу.
Односторонняя дорога, куда заехал просто так,
                                                                            без цели,
Дорога, метущая только кленовые листья,
                                                    скользящие по земле.
Целый год прячется, только раз в году,
                                          дней десять можно ее видеть,
С такой дорогой хочу пожить на старости лет.
Этой зимой с белой кистью в руке навещу Чон Пен
                                 и сотру деревню, сотру дороги,
Сотру деревья на Северной реке,
Оставлю несколько дымящих жестяных труб.
Сотру лес с опавшими листьями.
Целый день буду
Все стирать
И останусь с замерзшей рекой.
Но есть дорога, которую я не могу стереть,
Не могу стереть следы от шин старомодной машины,
С постаревшими теперь уже душами в ней.
Эта дорога, по которой мужчина и женщина шли,
                      шли… остановились и вернулись обратно.

Джо О Хен

Почему не я наказан?

На меже возле нашего храма
Стоит ююба, молнией поражена.
За что? На ней какая вина?
Это я должен быть наказан.
Так думая, я долгий
День сегодняшний провел…

Волны

Всю ночь допоздна буддийские сутры читал,
А после, пока не устали глаза, в небо ночное глядел.
Один, совершенно один, внимал я
Плачу далекого моря,
И тысячная и десятитысячная сутры
Поднялись, как волны морские, от ветра.

Ко Ын

Снежный день

В день, когда падает снег,
Хочу стать собакой в деревне.
Нет, лучше

Еще от автора Анатолий Андреевич Ким
Арина

Ким Анатолий Андреевич родился в селе Сергиевка Чимкентской области в 1939 году. Отец и мать — учителя. В 1947-м с семьей перебрался на Сахалин. Служил в армии. Учился в Московском художественном училище Памяти 1905 года. В 1971 году окончил Литературный институт. Первый сборник прозы «Голубой остров» (1976). Сильное развитие в прозе Кима получили традиции русских философов и учения космистов Запада. Широкая известность пришла к писателю после выхода романа-притчи «Белка» (1984). Судьбы трех поколений русской семьи в XX веке легли в основу эпического романа «Отец-лес» (1989), проникнутого идеями Апокалипсиса.


Радости Рая

«Радости Рая» — это фантасмагорическая автобиография героя, похожая на странный волшебный сон. На первых страницах возникают люди каменного века, а завершается книга вторым всемирным потопом. Однако здесь нет никакого противоречия: и люди, и растения, и камни, и облака наделены душой, и все земные души существует один раз, но вечно, — это и есть «философия безсмертия», разработанная Анатолием Кимом. О времени, которое было и будет всегда, без начала и конца, о великой участи каждой человеческой души на маленькой планете Земля рассказывает эта книга.


Онлирия

`Человек умирающий – существо искаженное`, – утверждает Анатолий Ким в романе `Онлирия`. Накануне объявленного конца света явились людям в истинном обличье ангелы и демоны. Гибель мира неизбежна – и неизбежно его возрождение в том виде, в каком он был изначально задуман Богом. В обновленном мире – Онлирии – под громадным лучезарным солнцем не будет жестокости и страданий, болезней и горя, и человек, осознавший свое бессмертие в единении с Богом, никогда не подчинится наваждению гнева, зла и насилия.


Поселок кентавров

"Поселок кентавров" — эротико-философский гротеск. В этом произведении жестокая ярость мира и ужас бытия встречены гомерическим хохотом человека, который знает свою подлинную счастливую судьбу и самым дерзким образом кажет здоровенный елдорай (международный мужской символ) тем силам тьмы, злобы, подлости, что губят сотворенное Богом человечество.


Белка

…четверо молодых художников, побежденные всемирным сообществом оборотней, становятся бессмертными.Награды и премии: «Ясная Поляна», 2005 — Выдающееся художественное произведение русской литературы.


Вкус терна на рассвете

В новую книгу московского писателя Анатолия Кима вошли рассказы, написанные им в разные годы. Автор объединил их в четыре тематических раздела: «Забытая станция» — герои этого цикла живут в маленьких, неприметных поселках или приезжают сюда, встречаются в командировках, и у каждого — своя судьба; «Прогулка по городу» — цикл рассказов о рабочих, студентах, служащих большого современного города; произведения из раздела «Вкус терна на рассвете» написаны во многом под впечатлением жизни автора в мещерской деревне на Рязанщине, а цикл «Рассказы отца» переносит читателя на Дальний Восток, в корейские поселки, откуда идет род автора и с жизнеописания которых началась его творческая биография.


Рекомендуем почитать
Поэты пушкинской поры

В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.