Стихи книги "Похвала единорогу" - [2]

На почве впечатленной и бесслезной…

Мачта

Я уже мрачнею без причины,

Я уже смотрю на белый свет,

Как пловец старинный на пучины,

Посреди опасностей и бед.

Он глядит на волны раздвижные,

К мачте, точно к деве, притулясь.

Видит сны небесные, земные,

Птичьи тени, водорослей вязь.

Светят острова Архипелага,

Здесь и там чернеют плавники.

Набегает темная отвага

Всемогущей Океан-реки.

Путь извилист. Истина за краем.

Так скажи на милость, отчего

Мы всегда живем, не умираем,

И пути не знаем своего…

Древнерусская миниатюра

Битва с драконами на мосту

Продолжается много лет, —

Синяя река играет внизу,

От листа к листу благоуханный свет

Течет, — вырастает лес,

Ряженые рубят вековые стволы,

Творец спускается с низких небес,

Озаряя мировые углы

Светом истины, добра, любви,

А на великолепном мосту

Дракон и герой по колено в крови

Бьются за неслыханную красоту.

Возвращение из пустыни

Древней свежестью веет Восток,

Но во мраке, что грезит глубоко,

На узорный зеленый листок

Незаносчиво вспыхнуло око;

Где Восток совершенный стоит

Я свободно узнал — без вопроса;

Слава Господа — алая Роза —

Вот ответ, он себя не таит;

Эту Розу встречал я везде

И лишал ее почвы чудесной, —

Но, — в приязни к ее чистоте, —

Приносил ее Деве Небесной;

И повсюду великий Восток

Развивался, как пламенный свиток;

Я не всякий прочел лепесток,

Но довольно великих попыток;

Может быть, так решила она,

Или мне привалило смиренье

Ни за что, ни про что, как весна

Или новое, тайное зренье;

В неизвестности дикой скорбя,

Все, что есть, называя пустыней,

Я внезапно увидел — себя, —

Перед ней, и расстался с гордыней.

Я нигде не встречал своего —

Ни стихом, ни извилистой прозой;

Верно, было нам не до того

В странной повести, созданной Розой…

Валерию Дудареву

Прежде мира дорога лежит,

Для упора стопы одинокой,

И встает над опасной дорогой

Светлый круг, и землей дорожит.

Я в пути не нашел никого,

Кроме всякого зверя и птицы,

Да еще безымянной криницы,

То есть крепкого мира сего.

Он повсюду, как странный искус,

И зовут его именем новым

Всякий раз, хоть един по основам,

Но распался заране союз.

Можно тысячу взять крепостей,

Но победы никак не добиться,

Потому что водой не напиться,

Не насытиться гулом страстей.

Но вернуться в нездешний Дворец,

Отвратившись от здешнего блага,

Невозможно, как будто Творец

Сам желал дорассветного шага.

Это так, на зеленых лугах,

В безысходно красивых долинах

Он ходил, и стоит в двух шагах,

Даже полон мелодий старинных.

Я на фрески живые смотрю

В кое-как восстановленном храме,

Вот он, ликом похож на зарю,

В странном мире, как в аспидной раме.

Он свободой меня наградил

Ни за что, ни про что, и награда

Драгоценней небесных светил

И темней побежденного ада.

В мире пусто, как в том же аду,

Что Создателем шумно разгромлен.

Неизвестно, куда я иду,

Только целый простор обусловлен.

Прежде мира дорога была,

В этом что-то великое мнится,

Все же мир — не одна лишь криница,

Не одно лишь движенье числа.

Я заметил, что он заселен,

Но людей сосчитать не собрался,

Опасаясь взаимности братской

В странном счете веков и племен.

Я не знаю теперь одного,

Для чего все устроено тайно,

Для чего мне открылось случайно

Древо шумное мира сего?

Из Ефрема Сирина

Друзей разлучая, как двух волов,

Отрешенных от царственного ярма,

Проходит столетье, как рокот валов,

И смерть величит свои закрома.

Белый ягненок, потерянный на меже,

Можжевеловый куст, вереск и бузина,

И Ангел, что расположился в душе,

Видят лики, что принимает она.

Венок из ромашек и васильков

Благоухает на детском челе,

И лен, что смотрит глазами веков,

Расскажет, что ходим не по земле.

И русской музе подобна она, —

Все умерли, и на кругах бытия

Она танцует совершенно одна,

Прекрасная, и сама не своя…

К земле

На руинах твоей тишины

Неизвестная радуга тлеет,

И душа, как дорога, светлеет,

Обращая свои быстрины

Во все стороны света, туда,

Где в цветении чертополоха

О своем не заплачет эпоха, —

Эти слезы не стоят труда.

Лук и колчан

Мы навек разошлись и не встретишь теперь никого.

Кто ушел через пропасть, оставив надежды пустые,

Кто ушел за ручьем, что пробился на свет от всего,

Кто увидел себя и леса безмятежно-густые.

Час весны безымянной! Небесных пути верениц!

Было время печали, но радости кончено время.

В темной книге предчувствий немало прекрасных страниц,

Но тягчит мои плечи досель неизвестное бремя.

Это лук и колчан, где послушливых стрел без числа.

Я считал, да забыл, — все сочтешь, да как раз прибывает.

Рассиялась печаль и беспечно под землю ушла,

Верно, кончена смерть, а другого еще не бывает.

Что творится со мной? Я пленительной первой стрелой

Расколол в тишине переливчатый блеск без предела.

Вечно таинство мира, но пахнет зарей и смолой,

Просветляющей мглой земляного чудесного тела…

К земле

Мне кажется, я знаю, что отсюда

Нам не дано уйти, и навсегда

Вот этот путь кремнистый, и вода,

Текущая на волю из-под спуда,

Как знак незавершенного труда;

И Ангела труба над мраком башен,

Звук радостно-глубокий, как руда,

Чей смысл от века благодатно страшен,

И тысячи долин, и эти города,

Как царственная сыть старинных брашен;

А если я уйду, то воротиться

Придется начерно, и этот легкий шаг

Привычен мне, и дорассветный мрак,

И странное желанье — воплотиться,

Минуя дуб и одолев овраг;