Стихи и рассказы - [9]

Прошло ещё минут десять. За окном стало темнеть. Фотограф сказал с отчаянием:

— Через несколько минут будет уже поздно снимать!

Владимир Ильич поглядел на него. Сниматься не хотелось, но Ленин уважал чужой труд: фотограф приехал из города, потратил время. И Ленин сказал:

— Ну, идите во двор, готовьтесь. Мы с Надеждой Константиновной сейчас выйдем.

Фотограф побежал с аппаратом на улицу, стал устанавливать его. Горе ему было с ребятами: налетели со всех сторон, норовят усесться перед самым аппаратом.

Вышли из избы и Владимир Ильич с Надеждой Константиновной. Фотограф усадил их в середине, а кругом стал рассаживать крестьян. Но и тут вмешались ребята: вертелись под ногами, жались поближе к Владимиру Ильичу. Фотограф рассердился: надо, чтобы все сидели тихо, а то снимок будет испорчен.

Владимир Ильич тоже начал уговаривать ребят — показал им на аппарат:

— Вы вон в ту чёрненькую дырочку глядите.

Стали ребята глядеть в дырочку аппарата. Фотограф накинул на голову длинный чёрный платок и замер так. Ленин ему сказал:

— Вы мне ребят не заморозьте. Кругом засмеялись:

— Ничего, они у нас здоровые, выдержат.

Ребята опять зашевелились: разговор про них зашёл. Тут фотограф не вытерпел и закричал:

— Смирно!

Ленин улыбнулся и так, улыбающийся, вышел на фотографии…

Потом открылся митинг. Посреди площади стоял высокий столб, на нём висел новый электрический фонарь; его ещё ни разу не зажигали. Столб был обвит еловыми ветками и красными лентами. Под фонарём стоял столик.

А кругом собрались крестьяне не только из деревни Кашино, но и из других сёл и деревень. Многие пришли сюда издалека.

Ленин подошёл к столику и начал речь:

— Ваша деревня Кашино пускает электрическую станцию. Замечательное дело! Но это только начало. Наша задача в том, чтобы вся наша республика была залита электрическим светом…

Когда Ленин кончил речь, струнный оркестр сыграл «Интернационал». И в ту же минуту в сарае, где стояла динамо-машина, монтёр пустил ток.

На площади вспыхнул электрический фонарь, в избах разом загорелись огоньки.

Раньше кашинские крестьяне жгли у себя маленькие лампочки-коптилки; они горели еле-еле, тускло, зеленоватым светом. А теперь кто-то сказал, глядя на яркий электрический свет:

— Вот и загорелась у нас лампочка Ильича… Стал Ленин прощаться с крестьянами. Попрощался, пошёл к машине. Было совсем темно, холодный ноябрьский ветер дул в лицо.

Когда отъехали уже далеко, Владимир Ильич оглянулся. Позади, среди тёмных полей, ярко светились окна кашинских изб.

А. Твардовский ЛЕНИН И ПЕЧНИК

В Горках знал его любой,

Старики на сходку звали,

Дети — попросту, гурьбой,

Чуть завидят, обступали.

Был он болен.

Выходил

На прогулку ежедневно.

С кем ни встретится, любил

Поздороваться душевно.

За версту — как шёл пешком —

Мог его узнать бы каждый.

Только случай с печником

Вышел вот какой однажды.

Видит издали печник,

Видит: кто-то незнакомый

По лугу по заливному

Без дороги — напрямик.

А печник и рад отчасти,—

По-хозяйски руку в бок,—

Ведь при царской, прежней власти

Пофорсить он разве мог?

Грядка лука в огороде.

Сажень улицы в селе,—

Никаких иных угодий

Не имел он на земле…

— Эй ты, кто там ходит лугом!

Кто велел топтать покос?!

Да сплеча на всю округу

И поехал, и понёс.

Разошёлся.

А прохожий

Улыбнулся; кепку снял.

— Хорошо ругаться можешь,—

Только это и сказал.

Постоял ещё немного,

Дескать, что ж, прости, отец,

Мол, пойду другой дорогой…

Тут бы делу и конец.

Но печник — душа живая,—

Знай меня, не лыком шит!

Припугнуть ещё желая:

— Как фамилия? — кричит.

Тот вздохнул, пожал плечами,

Лысый, ростом невелик.

— Ленин, — просто отвечает.

— Ленин?! — Тут и сел старик.

День за днём проходит лето,

Осень с хлебом на порог,

И никак про случай этот

Позабыть печник не мог.

А по свежей по пороше

Вдруг к избушке печника

На коне в возке хорошем —

Два военных седока.

Заметалась беспокойно

У окошка вся семья.

Входят гости:

— Вы такой-то? —

Свесил руки:

— Вот он я…

— Собирайтесь! —

Взял он шубу,

Не найдёт, где рукава.

А жена ему:

— За грубость,

За свои идёшь слова…

Сразу слёзы непременно,

К мужней шубе — головой.

— Попрошу, — сказал военный,—

Ваш инструмент взять с собой.

Скрылась хата за пригорком.

Мчатся санки прямиком.

Поворот, усадьба Горки,

Сад, подворье, белый дом.

В доме пусто, нелюдимо,

Ни котёнка не видать.

Тянет стужей, пахнет дымом,—

Ну, овин — ни дать ни взять.

Только сел печник в гостиной,

Только на пол свой мешок —

Вдруг шаги, и дом пустынный

Ожил весь, и на порог —

Он. В пальтишке.

Дышит паром.

Печника тотчас узнал.

— Проходи, знакомец старый,—

Поздоровавшись, сказал.

И вдобавок ни словечка,

Словно всё, что было, — прочь.

— Вот совсем не греет печка.

И дымит. Нельзя ль помочь?

Крякнул мастер осторожно,

Краской густо залился.

— То есть как же так нельзя?

То есть вот как даже можно!..

Сразу шубу с плеч — рывком,

Достаёт инструмент. — Ну-ка…—

Печь голландскую кругом,

Точно доктор, всю обстукал.

В чём причина, в чём беда,

Догадался — и за дело.

Закипела тут вода,

Глина свежая поспела.

Всё нашлось — песок, кирпич,

И спорится труд, как надо.

Тут печник, а там — Ильич,

За стеною пишет рядом.

И привычная легка

Печнику работа.

Отличиться велика

У него охота.

«Только будь, Ильич, здоров,

Сладим любо-мило,