Стихи и песни - [6]

          нарядные девушки шли на свидание

По темным задворкам

          под лунный разлив.

Сходились, встречались с любимыми на поле,

Где тропы безлюдны,

          а зори весной широки.

От счастья смеялись и пели,

          от горя молчали и плакали

И грустно на память

          дарили платки.

Потом возвращались домой

          и ложились, не требуя ужина,

Чтоб строгая мать

          за любовь не гнала со двора,

И бредили красною горкой,

          и снова желанных и суженых

Ласкали в девических снах до утра.

Песня первая

Выходит Степан Тимофеич,

          идет на широкие росстани —

Взглянуть на чужие поля

          и послушать вечерний покой.

Плывут облака над полями,

          плывут облака над погостами,

В низинах клубятся туманы,

          туманы встают над рекой.

Зеленая рожь

          наклоняется колосом к колосу,

Июньские теплые ветры

          стекают с высоких небес.

Заводит он песню,

          выводит он песню вполголоса

О том, как товары

          разложит купец.

Он кличет зазнобу,

          он кличет по имени-отчеству:

— Наталья Ивановна,

          чем я тебе не хорош?..

Наталья не слышит,

          Ивановне, видно, не хочется

Итти на свиданье в зеленую рожь.

Какая охота заставит

          любить батрака бесталанного?

Какая неволя прикажет

          ходить по чужой борозде?

На что ей Степан,

          если старая шапка Степанова,

И та —

          на чужом, на хозяйском гвозде?

Хоромы ему не построены,

          хлеба для него не молочены,

Хмельная не сварена брага,

          на свадьбу не звана родня,

Дороги к венцу поразмыты,

          на речках мосты разворочены,

И лютые звери сгубили

          его вороного коня.

Забудь же, Степан,

          про высокие брови Наташины,

Напрасно на белом на камне

          ночами один не сиди…

А ясного месяца нету,

          а синие звезды погашены,

А темные тучи

          стоят впереди.

Песня вторая

По праздникам ходят ребята,

          гуляют, счастливцы фартовые,

Поют и играют,

          разряжены все, как один.

Трепещут от вешнего ветра,

          сияют рубашки бордовые, —

Купцу Ермолаеву плачено

          по двадцать копеек аршин.

У них сапоги на подковках,

          и салом, и ваксой лощенные,

У них из-под новых фуражек

          свисают на лоб волоса.

В четыре витка завитые,

          в четыре закрутки крученые,

В четыре плетенки плетеные,

          с кистями у них пояса.

В сторонке стоял Тимофеич,

          глядел на людей и завидовал:

По белому свету немало

          прошел он и троп, и дорог,

Нарядов своими глазами

          великое множество видывал,

Да только своими руками

          потрогать ни разу не мог.

В сторонке стоял Тимофеич,

          судьбой разобиженный начисто,

Глядел Тимофеич уныло

          на босые ноги свои.

Не нужно ему, Тимофеичу,

          не нужно большого богачества,

А нужно ему, Тимофеичу,

          хотя бы одни сапоги.

Охота ему, Тимофеичу,

          хоть раз похвалиться обновкою,

Хоть раз не стоять сиротою

          у желтых хозяйских ворот;

Пойти бы ему, Тимофеичу,

          и, медной сверкая подковкою,

С ребятами, с девками вместе

          веселый водить хоровод.

Пройтись бы Степану по улице,

          уйти б луговыми дорогами,

С любовью бы встретиться радостно

          на тех на крутых берегах…

Но все батраки и батрачки

          на свет рождены босоногими,

Как видится, им не положено

          ходить по земле в сапогах.

Нарядов у доли батрацкой

          проси, да не очень запрашивай,

Довольствуйся, мальчик, работой

          да черного хлеба куском.

Опорки да лапти имеешь, —

          носи, да не очень изнашивай:

Износишь, Степан Тимофеич, —

          пойдешь, золотой, босиком.

Песня третья

Холодный, голодный —

          я в людях зимую и летую,

Чужие поля убираю,

          чужую скотину пасу.

А где мое счастье — не знаю,

          а где моя радость — не ведаю, —

В каком они скрылись

          дремучем лесу?

В какую темницу заброшены,

          какими цепями привязаны?

Услышат ли голос мой громкий,

          пришлют ли хорошую весть?..

Есть мудрая книга на свете,

          в которой о счастье рассказано,

И, может быть, мне предназначено

          ту книгу найти и прочесть.

Так дайте же, добрые люди,

          так дайте же мне наставление,

Чтоб знал я — куда и какая

          ведет человека тропа;

Чтоб мог я не хуже, чем писарь,

          составить любое прошение,

Чтоб мог понимать по-печатному

          нисколько не меньше попа!

Нашел бы я книгу старинную,

          нашел бы тогда справедливую,

Над ней бы и в полночь, и в заполночь

          сидел, не жалеючи глаз.

Узнал бы доподлинно-точно

          про ту про дорогу счастливую,

Которую недруги злые

          веками скрывают от нас.

Созвал бы друзей да приятелей,

          собрал бы я толпы несметные

Из всех деревень и селений,

          из всех обездоленных стран;

Сказал бы: послушайте, люди, —

          друзья вы мои безответные, —

Про что вам сегодня расскажет,

          о чем прочитает Степан.

Узнайте, за что нас не любят,

          за что нас забили, затукали,

За что посылают

          живьем на погост…

Напрасно, Степан! —

          Не угнаться тебе за науками, —

Науки далёко отсюдова,

          науки — за тысячу верст.

А версты туда не измерены,