Стихи - [5]

Гоняли за околицу…

Война вломилась миной в класс —

Сожгла десятилетку.

* * *

В горах.

Отряд.

Вечерний час.

Друзья идут в разведку.

— Вот карта…

Эти полустанки

Дня через три

Мы будем брать.

Чтоб немец не подбросил танки,

Вам нужно полотно взорвать. —

Отрада положил на стол

Брезент,

Бикфордов шнур

И тол.

А свет свечи бросало в дрожь,

И о стекло стучался дождь,

И капельки, стекая вниз,

Клевали каменный карниз.

— Не вас учить

Без скидок жить.

Взорвать!

Вернуться!

Доложить! —

В коридор толкнул Отрада

Взглядом сына в спину.

В темноту через ограду

Конь подковы кинул.

* * *

Ловили в детстве карасей,

Играли вместе в конницу,

На пáру лапчатых гусей

Гоняли за околицу…

Ушли они — в руке рука —

Осеннею долиной.

Степаном звали парубка,

А девушку — Галиной.

Ветер гнал за хмарой хмару

По дороге к Краснодару.

Дождик ветхий, вечер куцый.

Гнутся ветки, листья рвутся.

Ветром сбило, сбило градом

Ивовую ветку…

До рассвета ждал Отрада

В эту ночь разведку…

Но…

За кордоном псы рычали,

Сапоги месили слякоть.

Выходите, станичане,

Кто еще умеет плакать!

Топоры с собачьим лаем

Подогнали бревна ловко.

И на поперечной свае

Извивается веревка.

Виселица…

Виселица,

Кто из мира выселится?..

Люди врозь, поодиночке

Тишину несут на суд.

Галю, девочку в сорочке,

Через улицу ведут.

Рыжий унтер режет плетью

По лицу и по плечу.

Дымом дышит день и смертью

Между ребрами лачуг.

* * *

Воздух нюхает немецкий автомат.

Ветер справа — тень вперед.

Ветер слева — тень назад, тень назад.

Часовой, немой свидетель, часовой.

Ветер крутит бритый месяц над рекой.

Вербы, кручи — настороженный покой!

Часовой, немой свидетель, часовой.

Ночь.

За рекой горбатые

Шуршат патрули осокою.

Стоят тополя над хатами,

Красивые и высокие.

И тени такие длинные

Усталые тянут ноги,

И — от теней тигриная —

Шкура ночной дороги.

Ставнями

И железными

Болтами

Играет ветер.

Под касками бесполезными

Лежат черепа в кювете…

* * *

«Я врагам на радость никогда не плачу,

Враг нам платит смертью —

Время вычтет сдачу.

От тоски, от песни ли сердце бьется звонко,

В эту ночь повесили у меня девчонку.

Возле ивы тоненькой, около криницы,

Чтоб богам да звездам

На нее молиться!

Как посмотрят древние — и совсем состарятся

И криницу страшную обойти стараются…»

Порванная в клочья

Песня плачет звонко.

Этой ночью темной

Из петли девчонку Снял Степан…

Любимую

Схоронил,

Хорошую

В балке Голубиной,

Лебедой поросшей.

Где лопух развесил губы,

Где кустарник хилый,

Выкопал Степан под дубом

Кинжалом могилу.

Завтра снова выйдет солнце —

Утро будет…

Будет вечер…

Только больше не вернется

К жизни голос человечий…

* * *

День хмурый был,

А ночь пришла такая,

Что пса паршивого не выгонишь во двор.

И молния рвалась, как тетива тугая,

И гаркал гром над пропастями гор,

И ливень разворачивал развилку,

И оползни сползали на поля,

И ветер бил наотмашь

По затылку

Скрипевшие от боли тополя.

А через сутки

Ворвался в населенный пункт отряд.

На полустанке,

У разбитой будки,

Лежал

Полуобугленный солдат.

А рядом

Рельс закрученные бивни,

Платформы,

Танки,

Трупы,

Паровоз, —

Смешалось все!

И только полночь ливнем

Летела и ложилась под откос.

Все, как приказано!

Лежал солдат…

Над ним стоял Отрада.

Насупив брови, затянув башлык,

И на глазах у своего отряда

Три дня, как тень, бродил седой старик.

А в голове все:

«Сынку, сыну,

Это я тебя покинул.

Ты со мною был и не был,

Только небо!

Только пепел!

Только в поле ветер свежий!

Жил ты, парень,

Или не жил?

Твоему отцу на старость

Одиночество досталось.

Мне в седле под высвист плети

Тосковать до самой смерти!

Степа, Степа,

Сынку, сыну,

Это я тебя покинул!..»

Молчал.

Угрюмый он ходил

И снова

Ходил

И мял в руках ременный кнут

Три дня, как тень.

Он не сказал ни слова,

Когда о гроб

Ударил

Грубый грунт.

Не хлипким был Отрада

И не слабым, —

Он только челюсти сжимал до желваков.

И от могилы по дороге к штабу

Уверенно звенела сталь подков.

* * *

…У нефтескважин под рукою

Русло грыз «Стройгэс».

А с гор

Вприпрыжку к водопою

Бросался лес.

И там, где берег сделал стойку,

Над водопадом

Стоял и всматривался в стройку

Седой Отрада.

Шел вечер.

Над изрытой балкой

Был сумрак крут,

И чавкала землечерпалка,

Вгрызаясь в грунт.

И на костре у перевоза,

Где стружек вспышки,

Там чайник пар пускал из носа

И ерзал крышкой.

Цеплялись за дорогу фары

Цепного ЗИСа.

С носилками сновали пары,

И трактор злился.

У переправы куски металла

Глотала лодка,

И черным лебедем летала

Над ней лебедка.

И тучи буйволиным стадом

Гнал ветер крепкий.

Начальник стройки над водопадом

Стоял

Без кепки.

Бросалась Белая со стоном

Камням за спины,

Боялась, бедная, бетонных

Зубов плотины.

И вдруг откуда-то оттуда,

Из тьмы и гула,

С горящим факелом девчонка

К реке шагнула,

И с этой девушкой

Какой-то

Парнишка рядом.

Отрада вглядывался в сумрак

Тревожным взглядом…

А когда тесемкой длинной

Затянул узлы рассвет,

Он по балке Голубиной

Оставлял тяжелый след.

Оставлял…

Шуршали грубо

Два армейских сапога.

Подошел…

И возле дуба

Перепелок испугал.

Перепелки, перепелки

Сразу брызнули в разлет!

Скоро солнце слоем тонким

Позолоту разольет

На узорных листьях дуба

И на грубых желудях.

Где-то паровоз затрубит

На отстроенных путях.

От трубы трава проснется,

Ветер бросится в бурьян.

Зашумит листвой под солнцем

Дуб — колдун лесных полян.

Зашумит о тех, которых

Не увидит больше мать.

Зашумит о тех, которым

Под густой травой лежать.