Вот почему у этой
Пожилой женщины
Собралась такая коллекция
Полудрагоценных камней,
Которой цены нет…
О такой коллекции
Могут только мечтать
Самые известные коллекционеры
Этого рода редкостей.
Пока еще солнце там,
За горами,
Приводит себя в порядок
Для того, чтобы во всем блеске
Показаться
Несовершенному человечеству,
Мариэтта Сергеевна
Уходит как можно дальше
По берегу моря,
Надевает наколенники
И ползает,
Почти касаясь носом камней.
У нее слабое зрение,
И толстые,
Большого увеличения очки
Не очень спасают.
Часами
Ползает она по берегу
Таким образом
И находит,
Очень часто находит
Самые интересные камни…
В мае прошлого года,
Еще до восхода солнца,
Я ушел далеко по берегу моря.
И даже тогда,
Когда я пробрался в последнюю
Лягушачью бухту,
Солнце еще не встало.
Самые дорогие и редкие камни,
Которые не любят дневного света
И с появлением солнца
Прячутся в море,
Еще спали на берегу
И были такими же незаметными,
Такими же серыми,
Как самая обыкновенная галька.
Состояние настороженности,
В котором пребывала в эти минуты природа,
Неожиданно передалось мне,
И я почувствовал, что сейчас,
Именно сейчас, произойдет
Необыкновенное.
Что-то такое,
О чем люди
Не имеют никакого представления.
Я, может быть,
Так и не увидел бы ничего,
Если бы не тот
Еле слышный всплеск,
Который в абсолютной тишине
Заставил меня вздрогнуть
И посмотреть вправо.
Из воды
Медленно,
Медленно
Выползало на берег что-то черное,
Лоснящееся от влаги,
Тяжелое и неуклюжее,
Как огромный булыжник.
Я много раз слышал,
Что камни умеют ползать,
Но сам никогда еще
Такого не видел.
Я не дышал…
А он выполз на берег
И, не торопясь, начал
Снимать с себя то,
Что мы, каменщики,
Называем рубашкой.
Первые солнечные лучи
Упали на его обнаженные части,
И он весь заиграл,
Заискрился,
Запереливался всеми цветами радуги.
Ярко-белые агатовые линии
Перепоясывали тело этого чуда.
И там, где они уходили вглубь,
Прозрачная плоть его
Вспыхивала синим огнем,
И видно было,
Как магматическое пламя
Безумствует и бурлит
Внутри его сердца.
Постепенно темно-коричневая
Верхняя часть его
Начала нагреваться,
И вот она уже
Накалена до покраснения.
И вдруг:
«Не смотри так пристально на меня, —
Раздался глухой и тяжелый,
Почти что потусторонний голос, —
Закрой глаза».
Я даже не подумал ослушаться.
В состоянии гипноза
Я поступил так,
Как мне приказал этот камень.
Не открывая глаз,
Я спросил громко:
«Что это? Или сон такой!»
«Нет», —
Сказал голос.
«Как же мне доказать потом
Самому себе,
Что это не было сном?»
«Там, —
Раздался все тот же каменный голос,
Но теперь он удалялся,
Удалялся, как бы совсем исчезая, —
У домика рыбако-о-о…»
Рыбаки, которые пришли с моря,
Наверное, удивились,
Когда увидели меня,
Ползающего на четвереньках
По берегу возле их дома.
А я ползал и думал,
Что, может быть, этот способ
Поможет мне разыскать то,
Что было обещано голосом.
Но все поиски мои были напрасными,
Ничего такого
Даже похожего на удивительное
Я не нашел в это утро.
Почудилось…
Ведь говорят люди,
Что в течение какой-нибудь доли секунды
Можно увидеть целое сновидение…
Думал я,
А глаза мои перепрыгивали
С камня на камень…
Во всю мощь свою
Торжествовало над морем
Дневное светило.
Тени попрятались.
Загадочное исчезло.
Никакого чуда уже не могло быть.
Я почувствовал неземную усталость.
Я сел на гладкую и теплую спину
Одного из больших камней,
Уставился глазами куда-то в море,
Мне стало грустно…
Не помню,
Сколько я сделал шагов
От места, где отдыхал,
Когда глаза мои наткнулись
На два
Ничем не примечательных камня.
У меня вздрогнуло сердце.
Они лежали друг около друга.
Я перевернул большой камень,
Напоминающий бомбу.
И ничего не увидел…
Другой тоже так,
Ничего особенного…
Я хотел бросить его далеко в море,
Но потом почему-то раздумал.
Наверно, мне захотелось
Хоть что-нибудь унести с берега.
И я положил эти два камня в сумку…
Много дней миновало,
Много месяцев,
Переполненных самыми разными событиями.
Но почти каждое утро
Я вспоминал то, коктебельское,
Удивившее и разочаровавшее меня утро.
Никому, даже самым близким своим,
Я ничего не рассказывал,
Мне не хотелось прослыть
Выдумщиком неправдоподобных историй.
…Позапрошлой зимой
Московская вьюга взвизгивала
И завывала за окном
Моей маленькой мастерской,
Перегруженной подарками Коктебеля.
На улице было еще темно.
И я почему-то как никогда
Почувствовал себя одиноким неудачником,
Мечтам которого,
Наверное,
Никогда не суждено сбыться.
И мне опять вспомнилось мое,
Только мое
Заветное утро…
Вот почему я
Взял в руки один из тех камней.
Обыкновенная серо-зеленая поверхность…
«Может быть, это только снаружи?» —
Подумал я.
Камень поддавался тяжело,
И вскоре мне надоела эта
Нудная,
А главное — бесполезная работа,
Как вдруг я увидел,
Что в том месте,
От которого только что оторвал наждак,
Проглянуло что-то белое,
Смахивающее на цвет мамонтовой кости.
Состояние настороженности,
Которое я впервые пережил
Там, далеко,
В то утро,
Охватило меня.
Всем своим существом
Почувствовал я,
Что сейчас
В моих руках происходит
Что-то необыкновенное,
Чего еще не видели люди.
Медленно, медленно снималась
Крепко прикипевшая
К телу моего камня рубашка…
За окном стало тихо-тихо.
И вдруг в комнату прорвалось солнце.
Лучи его упали
На обнаженные части камня,
И он весь заполыхал,
Задышал,
Ожил.
И прозрачная плоть его
Наполнилась дымом и пламенем.
