Стихи (2) - [4]

У Вавилонской Блудницы

Нынче немало гостей.

Сколько имен погубила,

Отпрысков лучших семейств!

Сколько племен пригубило

Чашу ее блудодейств!

Кровь превратится в чернила.

Сталь превратится в гнилье.

Скольких она соблазнила!

Сколько имели ее!

Пир Вавилонской Блудницы.

Звон золоченых оков.

Пусть охраняют границы

Сотни имперских полков,

Пусть полыхают рубины

В красной короне твоей,

Пусть изливаются вина

И истекает елей,

Пусть славословием слиты

Вместе альты и басы,

Пусть воспевают пииты

Щедрость продажной красы,

Пусть ты нарядно одета

Пурпуром праздничных дней —

Но уже слышится где-то

Ржание бледных коней.

Ложью фальшивых провидцев

Скрыт нарастающий стон

Из разоренных провинций,

От покоренных племен.

Как ни выщипывай брови,

Сколько даров не грузи,

Сталь заржавела от крови,

Поршни увязли в грязи.

В пышных садах беззаконий,

В блеске мишурных наград

Сквозь аромат благовоний

Слышится тления смрад.

Пир Вавилонской Блудницы.

Тосты и речи под стать.

Но до последней страницы

Книгу недолго листать.

Близится суд над тобою,

Время за все отвечать.

Нет, не архангел с трубою

Вскроет седьмую печать,

Жертвы не встанут из праха,

В небе не вспыхнут бои —

Нет, инструментами краха

Станут холопы твои.

Лившие столько елея,

Несшие столько даров

Завтра сорвут, не жалея,

Твой златотканный покров.

И растерзают на части,

И истребят на корню,

Сердце неправедной власти

Предано будет огню.

Ну а пока — в багрянице

Ты привечаешь гостей…

Пир Вавилонской Блудницы.

Торжище грязных страстей.

Пышная пошлость мистерий.

Язвы одеты в шелка.

Вечная роскошь империй,

Склеивших кровью века.

Тянутся тяжко столетья,

Только не вечен полон.

Пали два Рима. Ты — третья.

Горе тебе, Вавилон!

1997

Альтернатива

Но помни: в бокале с шампанским кpовь

И слезы, Маpия. Не пей. Не пей.

М.Щербаков

Не по воле поэта,

Не по роли балета

Жарким выдалось это

Сорок первое лето.

Не учебные стрельбы,

Не штрафные наряды —

До Смоленска от Эльбы

Долетали снаряды.

В тучах пепла и пыли

Перли танки по склону,

Пикировщики выли,

Заходя на колонну.

Ветры дымные дули,

С неба сыпался гравий,

Точки ставили пули

В миллион биографий…

Так уж выпала фишка,

Так куранты пробили —

Сгнил вчерашний мальчишка

В безымянной могиле.

И, лишен даже чести

Называться убитым,

Стал пропавшим без вести,

Исключенным, забытым.

Мать заплачет о сыне —

Встретит взгляды косые:

НУ как он на чужбине?

Предал, падла, Россию?

Вот и вся благодарность

От спасенной державы,

Вот и вся лучезарность

Несмываемой славы…

Но по воле поэта

Фишки заново бросим

И затвор пистолета

В нужный миг перекосим.

Желтой гильзы латунной

Сталь бойка не коснется,

И с погибелью юный

Политрук разминется.

Был мундир его драный,

В жирной копоти пашен,

Не кровавою раной,

А медалью украшен.

За бомбежкой — атака…

Сгинул штаб в окруженье,

Политрук же, однако,

Снова выжил в сраженье.

Верой в партию полон,

Под огонь пулемета

В бой за Сталина вел он

Поредевшую роту.

Чтобы красному флагу

Реять вновь над хлебами,

Он в приказе «Ни шагу…»

Не имел колебаний.

Время было такое…

И на станции скоро

Он своею рукою

Расстрелял паникера.

Позже — в речи комбата

Уловив опасенье,

Не вступая в дебаты,

Настрочил донесенье.

Сам же бился отважно,

Вечно верный приказу,

Хоть и раненый дважды,

Но смертельно — ни разу.

И не ведал пощады

К болтуну, к маловеру!

Шли чины и награды.

Парень делал карьеру.

Уж не бегал под танки,

А в штабном помещенье

Ставил подпись на бланке:

Никакого прощенья!

Что за лепет: «Потери!»

«Не хватило припасов!»

Смерть тому, кто, не веря,

Не исполнил приказов!

…Версты в армии длинны,

Но прошли половину,

И обратно к Берлину

Покатили лавину.

Будут блюда и вина,

Будут песни и танцы…

Но пока — Украина,

И в чащобах — повстанцы.

Коммунячьего рая

Нахлебались с лихвою,

Доведенным до края

Снова ль жить под Москвою?

Нет уж! Хлопцам колхозы

Не по слухам знакомы!

И взрывались обозы,

И пылали райкомы.

Что ж герой наш? Он ныне

Член политуправленья,

Катит по Украине

Усмирять население —

Брать заложников в хатах,

Да прочесывать рощи,

И карать виноватых

Или тех, кого проще.

Снова красного флага

Реял шелк над хлебами,

Снова стройки ГУЛАГа

Пополнялись рабами…

Получил исполнитель

Новый орден на китель,

Шел вперед победитель,

И дрожал местный житель.

Клещи армий сомкнулись,

Миф германский развеяв,

И домой потянулись

Эшелоны трофеев.

Вез солдат из Европы

Тряпки да патефоны,

А начальству холопы

Загружали вагоны.

Наш герой, прежде слишком

Презиравший богатство,

Тоже был с барахлишком —

Победили, и баста!

Хоть и слыл он железным,

Был лихим да удалым,

Оказался полезным

Кой-каким генералам.

Покивали решенью

Чьи-то жирные лица,

И ему — повышенье

С переводом в столицу.

Дальше — мирные годы…

Нет, не лгите, уроды!

Это — годы охоты

За врагами народа.

И герою рассказа

(Заодно и Союза)

«Выжиганье заразы»

Как всегда, не обуза.

Клекотали, кружились

Телефонные диски,

И на подпись ложились

Бедоносные списки.

Утверждал он не глядя

Чрезвычайные меры —

Флага красного ради,

Или все же карьеры?

Что за разница, право,

Тем, кто сгинул в подвалах,

На речных переправах

И на лесоповалах…

Но загнулся Иосиф,

И Лаврентий нарвался,

Наш же, службы не бросив,

На плаву оставался.

Пережил развенчанья

И грызню группировок,

Встретил эру молчанья —

Бодр, заслужен и ловок.

Всласть гноил диссидентов

В лагерях да психушках,

Гнал в казармы студентов —

Соль не в книжках, а в пушках!