Стервам слова не давали - [5]

—Слушай, Ларис, ты ведь меня познакомишь с Люсей?

 В тот момент моё сердце разбилось о гранит его непонимания и я ответила:

—Конечно, Лёня, когда тебе будет удобно?

 Он помялся с ноги на ногу, вежливо извинился, раз пятнадцать, а потом попорхал на крыльях любви домой, так как пока мы выясняли отношения, а это было бурно, громко и неповторимо, таксист свинтил, якобы забывая, что молодой человек уже оплатил обратный путь.

  Оказалось, что Лёня Краморов, безнадёжно влюблён в единственного человека, который мог вытерпеть всю тяжесть общения со мной, в Людочку Голубеву, идя вместе с которой по улице, мы нередко смахивали на маму с дитём. Она, высокая, крупная (даже тогда уже сорок восьмого с половиной размера) сероглазая блонди с длинными ножищами, сорокового размера стопой и беззаботной улыбкой не смотря на абсолютное отсутствие личной жизни, и я, хотя про меня вы уже слышали. Так вот, влюблён в неё он был ещё с первого курса, только вот Люда не замечала его в упор (но это по Лёнькиному мнению), а на самом деле, так же сохла по Лёнчику, как и вся прекрасная половина института. И в этот вечер я поняла, что судьба в очередной раз обошла меня стороной, пожала тощими плечиками, посмотрела ему вслед и окончательно убедилась, что мой бывший муж, такой же недоделанный внешне как и я, был идеальной парой, только недолго. И на Лёниной с Людой свадьбе я была главным действующим лицом, но не только потому, что свидетельница, а потому что Лёнин друг, такой же красивый и здоровенный, как-то решил, что весь вечер сопровождать свидетельницу ему ни к чему, да и решил он это как только мы вошли в банкетный зал и стал нагло ухаживать за кем-то из гостей. Уже через две минуты он и эта гостья о таком неправильном решении пожалели, был избит мной же, как и гостья, а ответить не посмел, потому что меня убил бы первый щелбан. Тогда Лёня сурово нахмурился и я как маленькая пиявка повисла на плече свидетеля, он уже не был против. Больше с ним мы не виделись. А вот с Лёней продолжили дружбу, и не только потому, что Люда пригрозила ему своим внушительным кулаком, просто он по-своему меня любил... наверно... я на это очень надеюсь. После выпускного я не пошла искать работу по модной в то время профессии менеджера, а поступила в кулинарное училище. Это хоть и не было моей давней мечтой и идти в училище после ВУЗа смешно и глупо, но это было нервное, я была должна. И вот, дослужилась до шеф-повара ресторана за кратчайшие сроки, талант, что тут скажешь! А когда предыдущий начальник (семь лет назад) рискнул ущемить меня в правах, я махнула на него рукой, хвостом и вообще повела бы себя как скунс, если бы имела столь же удивительный секрет, но не повезло, я всего лишь женщина. Поэтому, вдобавок поскандалив, простила его и забыла навсегда. И не позволила Лёне вякнуть, который на свою голову решил заделаться ресторатором, что у него уже есть шеф, а вездесущая Люда меня в этом полностью поддержала. И вот я та, кто я есть. Но теперь ещё и совладелица, потому что Лёня не захотел меня отпускать на вольные хлеба, прикипел, наверно. Ну, просто никогда не поверю, что в этом был какой-то корыстный умысел.

 Но я отвлеклась, к делу! С продуктами я разобралась, с бухгалтерией разберётся Людка когда приедет, с новой сантехникой определилась, с требованиями пожарников ознакомилась, служащие довольны и Аллочка благоразумно не мозолит глаза. Конечно, это далеко не всё, но остальные подробности пусть останутся моей профессиональной тайной. И пока я разгребала образовавшийся завал, план влез в голову сам собой. Забавно, он там так уютно устроился, словно ничего прежде в этой голове не водилось. А план сам по себе был до неприличия прост: довести инспектора пожарной охраны до белого каления.

 Для начала, я отправилась в ту самую пожарную инспекцию, дабы лично убедиться в целесообразности этой внеплановой проверки и не суть важна, что это незначимая на данный момент деталь, мне она важна. Секретарь вежливо сообщила, что начальник сейчас обедает, показала все необходимые документы (копии), «обрадовала», что нормы ужесточены, чем и вызвана проверка и, как раз под это ужесточение мы и попали. На все бессмысленные возгласы, что нас должны были предупредить об изменениях, она отправила меня на три весёлых буквы, но не на те, которые неприличные, а в кафе «Луч», которое находится за углом и является временным пристанищем главного пожарного инспектора города.

 Заметив это кафе, и никак не за углом, а на противоположной стороне улицы, я трижды отплевалась на секретаря, которая меня дезинформировала, а что, если бы я начала кружить вокруг здания, в поисках этого кафе за углом?! Полная безалаберность и безответственность и нет ничего удивительного, что с такими работниками у нас плохие дороги. Не в тему, но я сейчас припомню всё. Добравшись до нужной кафешки, весьма милой как внешне, так и внутри (я там прежде бывала), поправив своё в меру и в тему красное, обтягивающее платье длиной до середины колена, взбила руками причёску, которая благодаря умелым рукам мастера из мышиного хвостика превратилась в объёмное волшебство с затейливыми завитками, шпокнула губной помадой, тоже красной, расправляя её по губам и вошла. Нет, влетела, потому что порог оказался неожиданно низким, а предупреждения о ступеньках я как-то не заметила, но вспомнила, что в предыдущий раз так же споткнулась. Ещё и с администратором поругалась и выбила бесплатный обед в качестве морального ущерба, об этом, конечно не просила, но они сами отказались предъявлять счёт, их право. Первым, кого я заметила, был тот самый администратор, молодой мужчина улыбнулся-скривился, готовясь к моральной атаке, но сегодня было не до того. И только после этого я окончательно распрямилась и окинула взглядом зал в поисках нужного человека, который, как доложила Аллочка, теперь без усов. Вся прелесть моей мести заключается в том, что я-то его знаю, а он-то меня нет, поэтому, выцепив из удивлённо раскрытых глаз нужные, решительно направилась к столику. Мужчина, понимая, что попал, передёрнулся, опасливо на меня покосился, наблюдая шествие, завис с донесённой до рта ложкой, но так и не проглотил прозрачное «первое», видимо, надеялся, что пронесёт... не понесло.