Стерх: Убийство неизбежно - [28]

– А ты? – спросил Стерх с вымученной улыбкой.

– Что я?

– Сколько пришлось на твою долю?

– За здоровье Прорвичей, три бокальчика местного коньяку. Оказался, кстати, хуже молдавского, но куда лучше дагестанского.

– Это лишь твое мнение, местные, наверняка, полагают иначе.

Вика достала сигареты, закурила, глубоко затянулась, выдохнула дым прямо в лицо Стерху.

– Я разбираюсь в коньяках не хуже, чем ты в испорченной водке.

Стерх дотянулся до лампочки над кроватью и щелкнул выключателем. Свет, заливший его номер, оказался хуже, чем он предполагал – слишком неопределенный, слишком интимный.

– Вика, думаю, тебе следует отправляться на боковую. А то придут в голову непристойные мысли.

– Мне или тебе? – спросила она. И не дождавшись ответа, пробормотала: – В отношении тебя мне это не грозит. – Посмотрела в зеркало. – А вот в отношении одного местного грека, который там крутился… Может быть.

– Ну, не стоит недооценивать впечатления, которое я произвожу на женщин, – на всякий случай пробормотал Стерх.

Вика рассмеялась, не совсем трезво, и посмотрела на него внимательно. Опасные огоньки еще не погасли в ее глазах.

– Все еще… производишь?

– Вика, – Стерх попробовал стать серьезным и деловым, – Митяша и Нюра на самом деле пошли спать?

– Я проводила их до дверей их комнаты. Но конечно, в постель их не уложила, думаю, это было бы немного слишком… за такой гонорар.

– Надеюсь, они тебя не заметили?

– Вообще-то, они были, как всегда, слишком заняты собой. Даже противно.

– Ладно, – Стерх кивнул, поднялся и натянул на себя курточку от тренировочного костюма, подхватил ключи от номера и, по привычке, от дома в Москве. Сунул в карман. – Если не выгонят, я тоже, пожалуй, спущусь в бар. Думаю, стоит попробовать, действительно ли местный коньяк настолько плох, как ты говоришь. Когда будешь уходить, хлопни, как следует дверью.

Вика все еще сидела в ногах его кровати, воткнув в него острый, как отточенный карандаш, взгляд. Он редко замечал у нее этот взгляд, и не мог в нем разобраться. То ли она его ненавидела, то ли в ней проявлялось извечное женское, которое он старательно трактовал в ней как отношения коллег и напарников.

Он улыбнулся и вышел из комнаты. Его посетила мысль, что сегодня ночью Вика будет нелегко засыпать, ворочаясь в кровати, на которой спал Никита Михалков, настоящий мужчина… И был уверен, что он сам ей долго теперь не придет в голову.

Он уже сходил вниз, решив не беспокоить лифт, когда, проходя мимо третьего этажа, остановился, как вкопанный. Страх, даже легкая паника овладела им до кончиков ногтей. Потому что по коридору, направляясь в сторону лестницы, всего в десятке шагов от себя он увидел Нюру. Она была одета в плотную шерстяную ветровку, и несла в руке свою дорожную сумку, через которую был переброшен явно привезенный из дому плед.

Подниматься, сменив направление, было уже поздно, это возбудило бы подозрение, или привлекло внимание – неизвестно, что хуже. Поэтому он пошел дальше, лишь чуть-чуть прибавив шагу. Опустившись на первый этаж, свернул к двери, потом снова свернул, приостановился. В темных окнах, выходящих на кусты за парковочной площадкой, он видел отражение Нюры, она шла, чуть тщательнее, чем обычно, опуская ноги на пол, очевидно, Стерха она не успела рассмотреть, когда он мелькнул перед ней. Но она оглядывалась по сторонам, что-то выискивая.

За конторкой приема никого не было, двери в ресторан оказались уже закрыты, где находился бар, Стерх не подозревал. Поэтому он сделал самую обычную вещь на свете, зашел за угол и открыл первую же дверь, которая поддалась его руке.

Это было выложенное кафелем помещение, с раковинами и зеркалами. У одной раковины стояла весьма начесанная, немолодая женщина, которая, заметив Стерха, замерла, открыв рот. Он автоматически прошел дальше, и лишь тогда понял, куда попал. Резко повернулся на месте, потряс головой.

– Прошу прощения, кажется, я ошибся.

– Да уж, ошибся… – ответила женщина выражая голосом ядовитую неприязнь. – Для мужчин – рядом.

Он открыл дверь, выглянул, Нюры в холле уже не было. Он открыл дверь шире, вышел и оглянулся.

– Разумеется, для леди, – проговорил все еще немыми губами. – Очень жаль.

Ему удалось даже выстроить на лице что-то напоминающее смущенную улыбку. Женщина, которая не сводила с него негодующего взгляда немного смягчилась.

– Ну, в общем-то, ничего страшного.

Стерх закрыл за собой дверь и почти побежал в неосвещенную часть холла, откуда можно было посмотреть на паркинг. Первое, что он увидел там, был ночной портье, тот самый прыщавый, что принимал их прошлой ночью. Теперь он нес за Нюрой ее сумку, и что-то щебетал, чуть наклоняясь к девушке. Золотозубого поблизости не наблюдалось, и Стерх решился.

Он почти добежал до выходной двери и выскочил наружу. Теперь стало видно, что у «Вольво», поставленной неподалеку от его «Нивы», в плохоосвещенной части площадки, стоял кто-то еще. Кто-то, кто принял сумку от портье и тут же уселся на водительское место. Потом дверца машины негромко стукнула, это Нюра разместилась на заднем сиденье. Потом мотор легко завелся, и «Вольво» плавно тронулась с места.