Стерх: Убийство неизбежно - [25]

На краю площадки стояла одинокая девичья фигурка, на фоне этого великолепия она смотрелась на удивление беззащитной. Митяша Витунов сидел метрах в десяти от нее, на вполне приличном валуне, совсем немного не докатившемся до обрыва. Он подтянул колени к подбородку, как ребенок, и по положению его головы Стерх понял, что он не спускает взгляд с девушки.

В первое мгновение Стерха охватило только одно желание – подбежать к Нюре и оттащить ее от края, на котором она оказалась. С трудом он справился с собой, и подхватив Вику под локоть, заволок напарницу в кусты. За ними, при желании, можно было добраться почти к самой парочке, но не ближе пятидесяти-шестидесяти метров – это было видно сразу.

Успокоившись, и даже слегка расслабившись, Стерх пошел вдоль кустов, стараясь не выпускать молодых людей из виду. Идти было нелегко, и все-таки они справились, подобравшись даже ближе, чем Стерх надеялся. Теперь Вика не отставала от него, хотя, разумеется, и держалась чуть сзади.

Когда они раздвинули ветки, то увидели, что Нюра стоит еще ближе к краю, почти на самом изломе обрыва, раскинув руки, смеясь, подставив лицо соленому морскому воздуху, летящему с юга. Иногда она оглядывалась, посматривая на Митяшу, не понимая, что с ним происходит, почему он не радуется с ней вместе.

Стерх отчетливо представил себе следующую возможность – он выскакивает, хватает девушку за руку, и отводит ее подальше от смертельной опасности. Скорее всего, это кончилось бы ничем, потому что она не поверила бы его объяснениям – мол, Митяша все это устроил, чтобы ее убить – они уезжают, но все возможности для слежки окажутся потеряны, ни Митя, ни сама Нюра больше не подпустит к себе странного Стерха, явно свихнутого, не то что на расстояние контакта, как сейчас, но даже для безошибочного наблюдения. Нет, этот путь не годился. Следовало придумать что-то еще. Но что?

Наконец, Нюре надоело веселиться в одиночку, она вернулась к своему другу, села рядом, заботливо подложив под себя его свитер, и обняла за плечи, заглядывая ему в лицо. Что-то заговорила, потом вдруг засмеялась, откинувшись назад, и Стерх услышал ее слова:

– Когда я там стояла, мне показалось, наш ребенок зашевелился.

– Что? – почти в ужасе воскликнул Митяша.

Каждому постороннему было бы видно, что он именно в ужасе, а не просто волнуется. Но Нюра была влюблена, может, впервые в жизни, и не ожидала от этого человека ничего плохого.

– Я понимаю, еще рано, – ответил Нюра. – Но я уверена…

Дальше Стерх не разобрал слов. Он опустил голову и посмотрел под ноги. Камешки, стебельки травы, опавшие или сбитые ветром листья… Поднял голову снова, так и не успокоившись.

И вдруг случилось что-то неожиданное. Митяша, обмякнув спиной, которую видел Стерх, прижался к Нюре, словно к мудрой и сильной няньке, как все дети приникают к женщинам, которые должны оберегать их от опасностей мира, с которыми они не могут справиться. А Нюра погладила его по голове, подняла лицо, прижалась к нему губами, счастливая откинулась назад.

– Да что с тобой? – спросила она.

– Н-не з-знаю, – заикаясь проговорил Митяша. – Может, вчера устал?

– Или от местного солнца заболел, – отозвалась Нюра. – Я так и знала… Нужно возвращаться в пансионат.

– Нет, – слабо, но довольно решительно запротестовал Митяша. – Мне тут нравится, посидим еще, а?

Нюра поднялась, подошла к краю пропасти. Снова попробовала, раскинув руки, вдохнуть морского ветра… Митяша, не отрываясь, смотрел на нее, и лицо его вдруг стало жестким. Он поднялся, одна его нога задрожала, это было видно даже под джинсами, но он заставил ее передвигаться вперед, в сторону девушки. Из-за этой ноги или возникшего внезапно страха шаги его выглядели механическими, словно к его ногам были прикованы тяжеленные ядра. Но он шагал, подготавливая руки для сильного, единственного толчка…

– Сделай что-нибудь, – прошептала Вика.

Стерх вытащил револьвер и взвел боек. Если Митяша подойдет еще ближе, или замахнется, он будет стрелять, сначала в воздух, потом… Как придется… Может, уже пора?

Внезапно неясная тревога, словно темное покрывало, накрыла Нюру. Она обернулась, всмотрелась в Митяшу. Но юноша этого не видел, или не понимал, он продолжал шагать, чуть отведя плечи, закусив губы, едва удерживаясь от крика или слез… Нюра шагнула назад, еще раз, оказалась уже совсем на краю, стала поднимать руки, не решаясь еще спросить, что происходит?

А Митяша шагал, вдруг быстрее, разгоняясь, уже не думая ни о чем, уже решившись действовать, подчиняясь задуманному… На лице у Нюры выступили первые признаки удивления, но она еще не вполне понимала, какие чувства испытывает. Стерх поднял револьвер и прицелился. И вдруг…

– А сейчас, уважаемые господа, мы оказались в одной из самых прекрасных точек для обозрения моря, раскинувшегося перед нами. – Потом кто-то, едва ли не мужским, усталым и натруженным голосом забубнил эти слова на непонятном языке.

И на полянку вывалилась толпа невысоких, как школьники, японцев с фотоаппаратами и камерами, а впереди них шагала высокая, худая как жердь девица, которая, не оборачиваясь, твердила перевод. Чуть сбоку от всей группы семенила, то и дело оборачиваясь и шагая спиной к пропасти, хохлушка с сильно блестевшими, крашенными сверх всякой меры волосами. Вероятно, она использовала какой-то лак для волос, решил Стерх и с облегчением опустил револьвер. Потом посмотрел на Нюру с Митяшей.